Ингмар Бергман: Стыд и позор

Кто-то из парней, наткнувшись на запас консервов, выносит их в большом ящике на крыльцо, другой тащит Яновы сапоги, третий обшаривает кроличьи клетки, Якоби в своем черном дождевике нахохлился на садовом стуле, он зябнет, греет дыханием руки, лицо осунулось, как у умирающего. Ян и Эва стоят поодаль друг от друга. На крыльце появляется Филип с двумя сотнями крон, бросает жестянку наземь, деньгр прячет в карман, говорит что-то одному из своих людей, тот передает приказ по цепочке. Все выходят из дома, один (шестнадцатилетний парень из соседней усадьбы, уцелевший в резне) садится в Янову машину, включает мотор, задним ходом подгоняет "форд" к самому дому, вылезает, несколько раз стреляет по бензобаку - взрыв, и секунду спустя старый дом уже пылает как свечка. Филип, обернувшись к Якоби, что-то говорит.

Якоби. Я знаю.

Филип. Знаешь, в чем тебя обвиняют?

Якоби. Да.

Филип. И что мы с тобой сделаем, тоже знаешь?

Якоби. Думаю, что да.

Якоби лязгает зубами, глаза у него блуждают. Он и Филип стоят лицом к лицу. Занимается серый рассвет, резкий ветер несет с собой промозглую стужу. Филип знаком подзывает Яна.

Филип. Поди сюда. Трудная задача - сделать выбор. Ну да я тебе помогу, есть у меня верное средство.

Он протягивает Яну свой пистолет и жестом показывает на Якоби, но вместе с тем целится Яну в лицо. Жребий брошен. Эва отпрянула, скорчившись в три погибели. Пламя гудит, пышет жаром. Якоби с Яном что-то друг другу говорят. Люди Филипа выжидают. Ян роняет пистолет наземь, мотает головой, но тотчас в испуге поднимает оружие.

Филип торопит его: мол, недосуг им целый день тут торчать. Ян стреляет. Якоби делает шаг назад, прижимает ладонь к животу. Сгибается пополам. Ян стреляет вторично, и Якоби падает. Стонет, кричит. Ян подходит к нему вплотную, стреляет в голову. Якоби катается по земле, бьет ногами по гравию, пробует подняться. Один из людей Филипа выпускает ему в затылок несколько пуль. Он затихает.

Филип забирает оружие, отдает команды. Отряд шагает вниз по дороге, унося последние пожитки Яна и Эвы. Дом полыхает вовсю, крыша обрушивается, огромный язык пламени взмывает к небу. У крыльца лежит со сломанным хребтом собака.

Отряд сворачивает с дороги и исчезает в дюнах. Эва идет в теплицу, устраивается в углу. Ян медленно плетется за нею. Отблески огня играют на стеклах, окрашивая все мягкой желтизной. Мало-помалу становится жарко. Оба долго молчат.

Эва. Ты взял деньги?

Ян. Да, я.

Эва. Где ты их спрятал?

Ян. Я их не прятал.

Эва. Где же они тогда?

Ян. Тут, в кармане.

После этих событий они живут, точно насмерть перепуганные звери, забившись в дальний угол теплицы, где кое-как наладили быт остатками домашней утвари. Оба подолгу спят, укрываясь всем, чем только можно. Питаются репой, брюквой, картошкой, пекут их на огне. Часто бродят по пожарищу, изредка находят более или менее годные вещи вроде транзисторного приемника, книг, кастрюли, стула, старого зеркала в золоченой раме. А в остальном дни их посвящены сбору продуктов на зиму и топлива (в теплице есть ржавая печка).

Они почти не разговаривают. Временами Эва подолгу плачет навзрыд. Однажды Ян, доведенный до белого каления, велит ей замолчать. Но она плачет еще горше. Тогда он бьет ее по лицу. И она уходит прочь.

Радио едва слышно передает скупые и все более путаные военные сводки. Перемирие в гражданской войне нарушали обе стороны, но фактически боевые действия прекратились, уступив место зловещему ватишью. Обе стороны обвиняют друг друга в зверских актах насилия, особенно над мирным населением.

А затем происходит следующее.

Однажды поздней осенью Ян и Эва, вернувшись из лесу, где собирали грибы, обнаруживают, что к ним в теплицу проник чужой. У печки скорченная фигура - молоденький парнишка в мундире десантника (очень потрепанном и грязном), рядом-автомат. Когда Ян открывает дверь, парень хватает оружие и целится в него. Лицо детское, худое, глаза испуганные. Разглядев, что они безоружны, он немного успокаивается, но по-прежнему начеку. Эва спрашивает, хочет ли он есть, он отвечает, что да; она дает ему несколько картофелин, он с жадностью ест.

Одна его рука обмотана грязным бинтом, из повязки торчат только два неподвижных пальца.

У него жар, губы обметаны, глаза лихорадочно блестят. Он спрашивает, не найдется ли у них обезболивающего, рука очень ноет - собака укусила. Эва дает ему аспирину, спрашивает, нельзя ли ей осмотреть рану. У нее есть и бинт, и антисептик.