Деймон Найт: Анахрон

— Где же он? Мне бы очень хотелось с ним поговорить.

— Он в погребах, синьор Гарольд. Только вот…

— Что же?

— Синьор Питер никого не принимает, когда работает в погребах. Он дал строжайшее распоряжение, синьор Гарольд, чтобы в это время его никто не тревожил.

— Что ж, хорошо, — сказал Гарольд. — Полагаю, мы с ним еще увидимся.

Проклятая штуковина оказалась чем-то вроде медвежьего капкана, только вместо двух полукруглых челюстей там было четыре сегмента, которые сходились в центре — каждый с острым зубчиком. Боль была просто невыносимая.

Все сегменты двигались на концах тонких рычагов, предусмотрительно посаженных на шарниры так, что ужасный механизм защелкивался, стоило наступить на любую из четырех частей. Каждый рычаг имел пружину — слишком мощную для мышц Питера. Вся конструкция соединялась цепочкой с надежно вмонтированным в бетонный пол крюком. Питеру этот крюк позволял двигаться в радиусе одного фута. Еще бы чуть-чуть — и можно было бы перегрызть собственную ногу, тоскливо подумал Питер, но ничего не мог поделать.

Грозная загадка состояла в том, зачем здесь вообще оказалось адское приспособление. Разумеется, как и в родном времени Гарольда, здесь в погребах водились крысы. Но можно ли себе представить, что трехпалые Незнакомцы установили такую махину для поимки крыс?

И тут Питер вспомнил, что забытые изобретения временами изобретаются вновь. Даже если бы он припрятал сферу времени на всю оставшуюся жизнь и ей не суждено было пережить его, то в отдаленном будущем все равно могли оказаться другие ловцы во времени — если и не здесь, то в других сокровищницах. Вот как могло объясняться присутствие этого воплощенного ужаса — механизма с металлическими челюстями. Подобным образом можно было объяснить и существование самого погреба — лучшей ловушки для человека. Да только все это полная чепуха — добыча могла оставаться в ловушке только до тех пор, пока ловец не явится заглянуть в нее. События, как и жизни осмотрительных путешественников во времени, сохранялись.

А в подвале Питер находился уже почти сорок минут. Еще минут двадцать — двадцать пять, в крайнем случае тридцать, а потом войдут Некие Существа, и он окажется на свободе. У него есть страховка — только эта мысль и позволяла Питеру как-то мириться с болью, ставшей для него теперь центром мироздания. Сейчас он переживал ощущения, родственные тем, что случались во время визита к дантисту в жуткие старые времена до изобретения новокаина; временами боль казалась просто невыносимой, но утешало сознание того, что это должно когда-нибудь кончиться.

Склонив голову, он задержал дыхание. Глухой отдаленный стук, еще один, затем отвратительный скрип, затем — тишина.

Но он уже слышал их. Он знал — они там. Теперь уже скоро.

Трое мужчин — двое коренастых, один худощавый — играли в карты перед закрытой дверью, которая вела к лестнице в погреб. Нехотя они встали.

— Кто он? — спросил тот, что с виду казался покрепче. Томазо что-то затрещал ему на бешеном сицилийском, охранник помрачнел, но взглянул на Гарольда с уважением.

— А теперь, — заявил Гарольд, — я иду увидеться с братом.

— Нет, синьор, — уверенно возразил крепыш.

— Ваше поведение вызывающе, — сказал ему Гарольд.

— Да, синьор. Гарольд нахмурился:

— Вы дадите мне пройти?

— Нет, синьор.

— Тогда пойдите и скажите моему брату, что я здесь.

Оправдывающимся тоном, но твердо крепыш пояснил, что этого также не дозволяют строжайшие инструкции; впрочем, Гарольд сильно бы удивился, скажи охранник что-то другое.

— Хорошо, но я полагаю, вы по крайней мере можете мне сказать, когда он выйдет оттуда?

— Скоро, синьор. Через час, не больше.

— Ну что ж, очень хорошо, — раздраженно проговорил Гарольд, разворачиваясь вполоборота. — А теперь, — заявил он, поворачиваясь обратно и вынимая из кармана револьвер, — поднимите-ка руки и встаньте там, у стены, ясно?

Первые двое нехотя подчинились. Третий, худощавый, выстрелил сквозь карман плаща — прямо как гангстеры в американских фильмах.

Ощущение совсем не такое острое, с удивлением обнаружил Гарольд, скорее похоже на увесистый удар в бок крикетной битой. Грохот выстрела, казалось, бесконечно рикошетировал от стен. Гарольд почувствовал, как револьвер подпрыгнул в руке, когда он выстрелил в ответ, но так и не смог разобрать, попал он в кого-нибудь или нет. Казалось, все происходит очень медленно — и в то же время страшно тяжело было сохранять равновесие. Разворачиваясь, он успел заметить, что двое коренастых парней уже запустили руки под куртки и что у худого до отказа распахнут рот, а у Томазо точно так же — глаза. Затем стена полетела ему навстречу, и Гарольд поплыл вдоль нее, стараясь не выронить зачем-то оказавшийся у него в руке револьвер.