Роберт Хайнлайн - Утраченное наследие

Удостоверившись, что примитивный лубок держится прочно, старик подхватил массивного Коуберна на руки, словно ребенка, и сказал:

- Пошли!

Они без слов последовали за ним тем же путем, которым пришли, идя гуськом сквозь снегопад. Пройдя пятьсот-шестьсот ярдов, старик свернул с проторенной тропинки и уверенно углубился во тьму. Джоан обратила внимание, что на нем всего лишь легкая хлопчатобумажная рубашка без пиджака и без свитера, и удивилась, что он вышел в такую вьюгу, не одевшись потеплее. Он сказал ей через плечо:

- Я люблю холодную погоду, мадам.

Пройдя между двумя большими валунами, он, казалось, скрылся в горе. Джоан и Фил последовали за ним и очутились в коридоре, который шел наискосок внутрь горной породы. Завернув за угол, они попали в восьмиугольную гостиную с высоким потолком, отделанную мягкой древесиной светлого цвета. Окон не было, рассеянный неяркий свет исходил из какого-то невидимого источника. Одну сторону восьмиугольника занимал большой камин, в нем приветливо потрескивали дрова. На полу, вымощенном плитами, не было ковра, но ногам было тепло.

Старик остановился, не опуская своей ноши, и кивком указал на уютные сиденья - три кушетки, тяжелые старинные кресла, шезлонг.

- Устраивайтесь поудобнее, друзья. Я должен убедиться в том, что о вашем спутнике позаботятся. А потом принесу вам что-нибудь на ужин. - И он вышел через противоположную дверь.

Фил и Джоан переглянулись.

- Ну, - сказал Хаксли, - что ты об этом думаешь?

- Мне кажется, мы нашли свой второй дом. Здесь просто шикарно!

- И что мы будем делать?

- Я подвину вон тот шезлонг к камину, сниму ботинки, согрею ноги и высушусь.

Когда Эмброуз вернулся, минут через десять, его гости с блаженным видом грели у камина ноги. В руках у старика был поднос, а на нем тарелки с горячим супом, булочки, яблочный пирог и крепкий чай.

- Ваш друг отдыхает, - сказал хозяин, составив блюда с подноса на стол. Не стоит тревожить его до утра. Когда подкрепитесь, в коридоре найдете спальни со всем необходимым. - Он указал на дверь, через которую только что вошел. Вы не ошибетесь: это ближайшие освещенные комнаты. Спокойной ночи, друзья. Он взял поднос и повернулся к выходу.

- Э-э... послушайте, - нерешительно начал Хаксли. - Мы очень вам благодарны, мистер... э-э...

- Не за что, сэр. Меня зовут Бирс. Эмброуз Бирс. Спокойной ночи. - И он ушел.

Глава 5

"...КАК БЫ СКВОЗЬ ТУСКЛОЕ СТЕКЛО..."

Выйдя наутро в гостиную, Хаксли увидел, что на маленьком столике приготовлен основательный завтрак на троих. Пока он поднимал с тарелок крышки и размышлял над тем, требуют ли правила приличия подождать остальных, в комнату вошла Джоан. Он поднял голову.

- Привет, малышка! Здесь неплохой стол накрыт. Взгляни. - Он поднял крышку с одной тарелки. - Хорошо спала?

- Мертвым сном. - Она присоединилась к обследованию содержимого тарелок. Да, наш хозяин понимает толк в еде. Когда мы выходим?

- Когда соберемся здесь все втроем, наверное. Вчера ты была одета по-другому.

- Нравится? - Она медленно повернулась вокруг, покачиваясь, как манекенщица. На ней было жемчужно-серое платье, доходившее до самых пят. Высокую талию подчеркивали два серебряных шнурка: они проходили между грудей и обвивали талию, как пояс. Обута она была в серебряные сандалии. Во всем ее одеянии было нечто старинное.

- Шикарно. Почему это девушкам всегда больше идут простые одежды?

- Простые... хм! Если ты можешь купить такой наряд на Уилширском бульваре за триста долларов, оставь мне адрес магазина.

- Привет, ребята. - В дверях стоял Коуберн. Они оба уставились на него. В чем дело? Хаксли внимательно осмотрел друга:

- Как твоя нога, Бен?

- Об этом я как раз хотел спросить у тебя. Долго я был без сознания? С ногой все в порядке. Может, она вовсе и не была сломана?

- Признавайся, Фил, - поддержала Коуберна девушка. - Ты ее осматривал, а не я. Хаксли дернул себя за ухо.

- Она была сломана - или у меня совсем крыша поехала. Дай-ка посмотрю.

Коуберн, одетый в пижаму и купальный халат, задрал штанину и показал розовую, совершенно здоровую голень. С силой ударив по ней кулаком, он сказал:

- Видите? Даже синяков нет.

- Хм... Не так уж долго ты был без сознания, Бен. Всего лишь одну ночь. Часов десять-одиннадцать.

- Чего?

- Честное слово.

- Этого не может быть.

- Я с тобой согласен. А теперь давайте позавтракаем. Они ели в молчании, задумавшись; каждый чувствовал настоятельную потребность найти какое-то разумное объяснение происшедшему. Потом, как по команде, все трое подняли от тарелок глаза. Хаксли первым нарушил молчание: