Георгий Левин - Тень Чужого

В таком настроении и пришла домой. Была мрачнее тучи. Досталось всем. Мне плохо, а вам будет хорошо? Сейчас! Ждите! И все дождались. Сами виноваты! По очереди, задают один и тот же вопрос:

— Сдала? Тебя приняли?

— А тебе какое дело? Интересно?

На ответ я не скупилась. Отвечала каждому. Даже дочери. Хотя она не спрашивала. И плюс скандал. Получили все! Скандала избежала только дочь. Говорить могла только элементарное. Понимала ещё меньше. Вот и проскочила.

На следующий день её в ясли не повела. Домашние разбежались по своим работам. И я осталась с дочерью вдвоём. Сели на кухне. Я кормила ребёнка и честно рассказала ей обо всех допущенных мной ошибках. Она поддерживала меня. Что-то лепетала и мазала меня кашей. Кашу она рукой черпала из тарелки. За год отвыкла кормить ребёнка. Стало обидно. Расплакалась. Пришедшая с работы мама забрала дочь. А я мылась от каши и плакала. Хотя воды из крана лилось и так достаточно. Обижена была на весь свет. Решила лечиться. От хандры лекарство одно. Сон. Им и лечилась до утра. Утром следующего дня пошла по указанному адресу. В бюро пропусков предъявила свой паспорт. Мне выдали пропуск. Предъявила его постовому вместе с паспортом. И вошла в новую жизнь.

Она началась с фотографирования. Мне дали защитную рубашку такой же галстук с заколкой и китель с погонами младшего лейтенанта. Вернее так на оба, погона прикололи по одной маленькой звёздочке.

Китель был великоват. Но фотографировавший меня парень с погонами старшего лейтенанта на рубашке меня успокоил. На фотографии этого заметно не будет. Затем в отделе кадров мне выписали удостоверение. Моё личное дело было уже здесь. Расспросили о жилищных условиях. О моей семье. Я написала заявление. Просьбу поставить мою семью в очередь на получение квартиры. Ещё разные бумаги. Наконец мне вручили направление в агентурный отдел, управления по оперативно-агентурной работе КГБ по городу Москве и Московской области. Адрес мне дали. Удостоверение получала ну и потопала. Шла и расстроено думала.

«Вот тебе и разведка! Даже не в связные и не в радистки определили!»

В лаборатории пока парень готовил фотоаппарат и форму для меня. Я успела подсмотреть лежавшие на столе фотографии. Год учёбы не прошёл даром! На одной узнала парня с моей группы. Погоны на его плечах имели по две звезды! Лейтенант! «Наверняка своего приговоренного зарезал без раздумий. И теперь в разведке!»

С завистью подумала и чуть не заплакала. Не знаю как кто? А я утрату своих иллюзий переживала тяжело. Но жизнь продолжалась. Приходилось жить!

Предъявила своё удостоверение постовому и поднялась на нужный мне этаж. На лестничной клетке этажа висела красная табличка. На ней золотыми буквами было написаны наименования находившихся на этаже отделов. Нашла свой отдел. Стрелка указывала вправо. Остальное даже не читала. Расстраиваться не хотела. Вот и пошла направо. Нашла нужную комнату. Постучала и вошла.

Комната 25–30 метров квадратных. Два окна с бархатными шторами золотисто-кофейного цвета. Большой стол со стоящими вокруг него стульями упирался в массивный письменный стол. На стене за спиной, сидящего за столом мужчины лет 50 в форме с погонами полковника вернее над ним висели два портрета. Один нашего широкобрового Генсека при звёздах на груди. Второй был портрет отца всех чекистов. В гимнастёрке, фуражке и с бородкой. Слева от стола стоял приставной столик с кучей разноцветных телефонов. Впереди всех стоял чёрный телефон с двумя десятками белых кнопок. Справа в углу большой сейф коричневого цвета.

Попросила разрешения войти. Получив кивок. Закрыла за собой дверь. Подошла к приставному столу.

— Товарищ полковник! Младший лейтенант Лазарева прибыла для дальнейшего прохождения службы!

Держа руки прижатыми к бокам. Бодро доложила я.

Вообще нужно сказать «держа руки по швам». Но сказать так не могу. Как все женщины слово «шов» понимаю буквально. Как шов на чулках. А он у нас девушек с ровными и стройными ногами. Где? Правильно сзади. И ниже чего? Опять угадали. Точно! Вы мужчина!

Полковник поманил меня пальцем и указал на стул ближайший к письменному столу. Я села плотно сжала ноги. Выпрямила спину и положила руки на свою сумку. Её пристроила на колени. Полковник смотрел на меня. Вздохнул и сказал:

— Младший лейтенант Лазарева! Давайте договоримся сразу. Медкомиссию я прошёл. Со слухом всё нормально. Поэтому можете не кричать, а говорить нормально. И вообще уясните для себя. Наша работа специфична. Мы это серая мышка, которая сидит в уголке. Всё видит и слышит. Иногда шарит по всем щёлкам. Не в поисках сыра. А в поисках информации. Я понимаю! Это не очень интересно и не романтично. Моя дочь до сих пор считает меня водопроводчиком. А кем будет считать внук? Не знаю. Он ещё мал. Но наша работа нужна Родине. И мы её делаем. Это наш долг! Это вы должны знать и помнить.