Артур Кларк: Перворожденный

— Кажется, ты уже все решил.

— О да. Только в зимнее время путешествовать, кажется, не придется. А потом, когда начнется лето, я смогу воспользоваться периодом, когда Земля будет видна над горизонтом. Я смогу собрать свое оборудование и сделать пробные вылазки вокруг станции. Причем темнота мне совершенно не помешает. — Судя по всему, этот новый проект ему очень понравился. Однако он в нерешительности взглянул на нее. — Ты считаешь меня сумасшедшим?

— Не более сумасшедшим, чем все мы. То есть я хочу сказать, что не очень-то верю в двенадцатое мая. А ты? Никто из нас не верит, что такое может случиться с Марсом, и что на нас надвигается смерть. Стоит нам поверить, и мы больше не сможем работать и жить, тебе не кажется? Просто здесь, на Марсе, смерть стала для нас чем-то более определенным, чем в других местах, вот и все.

— Да. Но…

— Давай больше не будем об этом, — твердо сказала она и опустилась рядом с ним на холодный пол. — Покажи мне, как ты собираешься все это упаковать. И как ты будешь есть? Дважды в день будешь ставить палатку?

— Нет. Я тут подумал, что палатку можно ставить только по вечерам, а есть один раз ночью и один раз утром. А днем можно обойтись горячим питьем прямо в скафандре…

Они еще долго разговаривали, строили планы, перебирали отдельные предметы, нужные для экспедиции. А за стенами между тем шел снег, который постепенно образовывал вокруг высокие сугробы.

Первой перемены с Глазом заметила Граспер.

Она проснулась — как всегда, медленно, не желая стряхивать с себя обрывки снов, в которых ей виделись деревья. Находясь где-то между животным и человеком, она имела очень смутные представления о прошлом и будущем. Ее память напоминала галерею, заполненную живыми образами: вот лицо ее матери, вот тепло гнезда, где она родилась. А вот клетки. Очень много клеток.

Она широко зевнула, потянулась всеми своими длинными конечностями и огляделась кругом. Высокая женщина, которая делила с ней эту пещеру, все еще спала. По ее мирному лицу скользили отблески света.

Света?

Граспер взглянула наверх. Глаз сиял. Он стал похож на миниатюрное солнце, пойманное в каменной пещере.

Граспер подняла лапу и потянулась к Глазу. Никакого тепла от него не исходило, только свет. Она встала и внимательно осмотрела Глаз.

И снова с ним произошло кое-что новое. Его сияние перестало быть постоянным и однообразным: по серому фону теперь ползли светлые горизонтальные полосы. Людям они, возможно, напомнили бы параллели на глобусе Земли. Они проходили по «экватору» Глаза, затем тускнели и исчезали на его северном полюсе. Затем последовал новый рисунок полос, на этот раз вертикальный. Он начинался с полюса, закручивался вокруг северного полушария и исчезал на южном. Потом без перерыва последовал новый рисунок: линии скользили к полюсам под прямым углом к параллелям. Их сияние было ослепительным. Живая, движущаяся картина, состоящая из серых прямоугольников и движущихся полос, завораживала, вводила в транс.

А затем началась четвертая серия линий. Граспер попыталась проследить, откуда они начинаются, но внезапно что-то больно ударило ее по голове.

Она вскрикнула. Потерла лапами заслезившиеся глаза. И вдруг почувствовала, как по ее ногам распространяется тепло. Оказалось, что она обмочилась прямо там, где стояла.

Спящая женщина пошевелилась.

Этот день они начали молча.

Они делали всю обычную работу, которую привыкли делать за проведенные вместе месяцы. А затем Марс встряхнуло, хотя до малого разрыва оставалось еще несколько часов. И далее, чтобы Майра ни делала, она уже не могла думать ни о чем другом.

Юрий начал этот день точно так же, как с некоторых пор начинал каждый свой день: с облачения в скафандр для сбора льда. Станционная система очистки воды в конце концов сломалась, и Юрию приходилось теперь каждый день выходить наружу, чтобы рубить с помощью импровизированной киркомотыги водяной лед, а затем приносить его в тепло модуля, где он плавился. В сущности, эта работа не была трудной: лед имел структуру мягкого песчаника и раскалывался с легкостью. После плавки его приходилось отфильтровывать, промывать от пыли, которая накапливалась в нем в процессе сезонных таяний и замерзаний.

Когда с этим делом было покончено, Юрий отправился выполнять обязанности Ханса Гритчфилда, то есть обслуживать энергетическое оборудование, систему кондиционирования воздуха и другие автоматические системы станции, которые помогали им оставаться в живых. Он ушел, между прочим, что-то насвистывая. Вчера он получил из Порта Лоуэлла кое-какие детали, которые давно ждал. На полярную станцию с этим грузом вернулся один из беспилотных вездеходов. Паула и остальные натаскали все эти детали из радиоактивных руин Лоуэлла. Полученное добро очень воодушевило Юрия, и в это утро он с удовольствием отправился работать.