Стивен Бакстер - Око времени

– Проклятье! А это что такое, а? Казацкие обмотки?

Муса, командир «Союза», молча посмотрел на Колю.

Спускаемый модуль представлял собой тесную кабину, внутри которой помещались только три кресла для космонавтов. Сейбл прошла солидную подготовку во всем, что касалось работы на корабле, но на обратном пути на Землю она стала почти что пассажиркой. Поэтому в кабину она забралась первой и уселась в правое кресло. За ней последовал Николай и сел в левое кресло. Во время спуска он должен был взять на себя обязанности бортинженера, и ему отводилось соответствующее место. Кабина была настолько маленькая, что, пробираясь к дальней стенке, Коля задел ноги Сейбл, и она недовольно зыркнула на него.

Но вот в кабину оранжевой ракетой влетел Муса со шлемом под мышкой. Муса и без скафандра отличался солидными габаритами, а уж в скафандре – и подавно. Кресла стояли впритирку, и космонавты поневоле сидели так, что их голени соприкасались. Муса не слишком ловко принялся пристегиваться и при этом толкал Колю и Сейбл.

Реакция Сейбл оказалась предсказуемой.

– Где ее делали, эту хрень? На тракторном заводе? Муса словно бы только и ждал этого мгновения.

– Сейбл, я целых три месяца слушал, как ты шлепаешь губами, и поскольку там ты была командиром, я поделать ничего не мог. Но на «Союзе» командую я, Муса Кироманович Иванов. И до тех пор, пока не откроется люк, пока нас не вытащит отсюда встречающая команда, вы, мэм, будете помал... Лучше я по-английски скажу: Shut the fuck up!* [5]

Сейбл процедила сквозь зубы:

– Ты за это заплатишь, Муса!

Муса только ухмыльнулся и отвернулся от нее.

В спускаемом модуле находилось много разной аппаратуры, в том числе главный пульт управления кораблем, а также устройства, необходимые для возвращения на Землю: парашюты, надувные плоты, аварийные пайки, все необходимое для выживания. Стенки кабины покрывал специальный амортизирующий пластик. Кое-где к стенкам были прикреплены капсулы с материалами, взятыми с МКС, – пробы крови и кала космонавтов, образцы выращенных на станции растений: зеленого горошка и фруктовых деревьев, которые Николай выращивал там самолично. Из-за всего этого пространства для людей было еще меньше.

Но посреди всей этой тесноты свободными оставались окошки-иллюминаторы – справа и слева, с той стороны, где сидел Коля. За иллюминатором он видел черноту космоса, ломтик ярко-голубой Земли, разные конструкции и покрытые вмятинами от мелких метеоритов стенки обшивки орбитальной станции, ярко освещенной Солнцем. «Союз», все еще пристыкованный к станции, повторял медленное вращение грандиозной МКС. На лицо Коли ложились тени.

Муса, выполняя протокол проверки систем перед отстыковкой, провел переговоры с центром управления полетом и экипажем МКС. Николаю делать было почти нечего: самым главным занятием для него стала проверка герметичности скафандра. Это был русский корабль, и в отличие от инженерной традиции американцев, делавших акцент на пилотировании, здесь большинство систем действовало автоматически. Сейбл, нажимая на разные кнопки и клавиши, продолжала ворчать, поскольку кнопки и клавиши располагались так, что к ним нужно было тянуться и наклоняться. С некоторыми космонавты научились обходиться с помощью деревянной палочки. Но Коля почему-то гордился старомодным, утилитарным дизайном корабля.

«Союз» походил на зеленую перечницу, из цилиндрического корпуса которой торчали кружевные крылья солнечных батарей. Из иллюминаторов космической станции «Союз» выглядел некрасивым насекомым: в сравнении с новенькими американскими космопланами он и вправду был громоздок и неуклюж. Однако «Союз» был кораблем весьма почтенным. Он родился во времена «холодной войны» и на самом деле предназначался для полета на Луну. Удивительно, но «Союзы» летали вдвое дольше, чем Коля жил на свете. Конечно, теперь, в две тысячи тридцать седьмом, люди обосновались на Луне, и на этот раз среди них были русские! Но в таких экзотических путешествиях для «Союза» места не находилось. Эти верные трудяги сновали челноками от МКС на Землю и обратно. Научный потенциал МКС был давным-давно перекрыт лунными программами, а технический – экспедициями на Марс, и все-таки МКС оставалась на орбите, где ее поддерживали политическая инерция и гордость.

Наконец наступил момент отстыковки. Несколько негромких звуков – стуки и звяканья, едва заметный толчок... и легкая горечь на сердце. В тот день «Союз», как независимый космический корабль, имел позывной «Стерео», и Коля слегка отвлекся, услышав, как Муса негромко переговаривается с Землей: