Владимир Васильев: Никто, кроме нас

Насвистывая «Шепот звезд», Саня зашагал к выходу. Сейчас заскочить в каюту, принять душик, потом мотнуться поужинать по-настоящему, тяпнуть пивка… А то и рому — исключительно для тонуса. И с чистой душой идти отсыпаться вплоть до следующего рейда.

Однако надеждам его не суждено было сбыться.

Браслет па руке сжался и завибрировал.

Вызов.

Коснувшись браслета, Саня на ходу пробурчал:

— Слушаю!

— Кадет! Ты где?

Вызывал бригадир.

— В ангаре.

— Ужинать топаешь?

— Сначала в душ.

— Душ отменяется. Давай прямо в столовую, четвертый зал.

— Четвертый? Это ж офицерский! — удивился Саня.

— Не бзди, пропустят. Кстати, — неожиданно сменил тему бригадир. — Тебя еще не затрахали эти ежедневные траления в пустоте?

— Если честно, шеф, затрахали по самое не могу! — искренне признался Саня.

— Это хорошо, — удовлетворенно заметил бригадир и кашлянул. — Давай сюда, рысью.

И отключился.

Вздохнув по поводу несостоявшейся помывки, Саня проскочил перепонку ангара и направился к лифтам. Столовые располагались на осевом уровне, самом длинном и объемном.

У шлюза в офицерский сектор, разумеется, дежурил рослый пехотинец в каске. На Саню он едва взглянул; пробасил полуутвердительно:

— Веселов?

— Он самый.

— Направо, сорок седьмой столик.

И головой чуть заметно дернул: заходи, мол, салака штатская…

Саня кивнул и впервые в жизни вошел в офицерский сектор. Отличия имелись, хотя и незначительные: вместо обычной таблички со стрелками

Бар Столовая

<---------->

на стене пульсировала красочная голограмма в рамочке, из бегущих огней. В столовой скатерти были не синтетические, а льняные, с рисунком. Посуда не пластиковая, а фарфоровая, а приборы металлические с закосом под старинное серебро, хотя скорее всего это был какой-нибудь мельхиор или ферманит. Пол — не стандартное ворсистое покрытие, а паркет, с ходу можно даже решить, что реально деревянный. В общем, побогаче обстановочка. Когда только успели отделать — база-то птичкина, а цоофт даже столами почти не пользуются, у них в ходу циновки прямо на полу.

— Кадет!

За одним из столов призывно махнули рукой — бригадира попробуй не узнай.

Новый Санин бригадир мало напоминал прежнего, Тахира Плужник, погибшего на Табаске, но Саню также называл кадетом. Звали его Ролан Пыржек, был он миниатюрен, шустр, черняв и кучеряв. Помимо бригадира за столом сидело трое незнакомых типов и штурман Вася Шулейко, с которым Саня ходил в тот самый приснопамятный поиск, из-за которого вся каша и заварилась, а позже с ним же бок о бок воевал со скелетиками на Табаске. Васе тогда здорово досталось, чуть не погиб от тяжелого ранения, но ничего, выкарабкался в итоге, хотя шрамы на боку остались довольно устрашающего вида. Девчонки аж млеют, увидев.

— Привет, Саня, — поздоровался Шулейко, искатель без возраста.

— Здорово, Вася! — Саня от души пожал штурману руку: Вася был таким человеком, с которым все на «ты» и которому даже «кадет» всегда прощался.

Остальные Сане сдержанно кивнули.

— Садись. Вот меню, выбирай. — Бригадир передал Сане раскрытую книжицу.

Вот и еще одно различие. В столовых для низшего состава никакого меню нет и в помине: чего подадут, то и жуй со всей возможной благодарностью. А тут — меню…

Официант, к счастью, оказался роботом. Саня не любил, когда люди кому-нибудь прислуживают. Ладно еще каким высокопоставленным генералам-адмиралам, у тех голова не мирскими делами забита, а возвышенным. Там не прислуживать скорее надо, а присматривать за ними, будто за детьми малыми, дабы чего не натворили в задумчивости. Взять того же Ролана Пыржека — небольшая ведь шишка, командует бригадой из полутора десятков искателей. На кой, спрашивается, ляд ему живой официант?

Впрочем, живого и нет: есть тупой, но исполнительный автомат, умеющий распознавать речь, доставлять заказы и убирать со стола.

Заказав отбивную по-флотски с жареным бататом, дежурный салат и чай, Саня захлопнул меню. Робот неожиданно веселым девчачьим голосом осведомился насчет десерта. Недолго думая, Саня присовокупил к заказу фруктовое мороженое. На этом железка угомонилась и резво укатила на кухню.

А Саня преданно уставился на Пыржека. Должно же быть этому вызову какое-нибудь достойное объяснение?

Тот перехватил его взгляд, отхлебнул из разрисованной чашки чего-то светло-коричневого, то ли кофе с молоком, то ли крепкий уклу, и словно бы невзначай заметил: