Параллели очевидны. Если же вспомнить, что в подавляющем большинстве фантасты, как читатели, так и писатели, — атеисты или на худой конец агностики, картина становится завершенной. В самом деле, во всех нас с детства живет жажда чуда и вера в чудо. Все мы боимся смерти и хотели бы узнать, наверняка узнать — есть ли что-нибудь ТАМ? Все мы хотим заглянуть в будущее, всем нам «интересно, черт возьми, что будет после нас с людьми»… Мы так устроены. К добру ли, к худу, но мы так устроены.
Религия давала свои ответы на вопросы. Фантастика дает свои. Особенно фантастика научная (будем трактовать этот термин в широком смысле, а не как тексты о достижениях науки и о жизни ученых). В этом смысле любая масштабная НФ, если так можно выразиться, теологична. Ибо что такое НФ с точки зрения религиозного сознания? Богостроительство или Богоискательство. Ибо будучи атеистами или, во всяком случае, агностиками, фантасты все-таки остаются людьми, а людям свойственно искать или строить Бога. И во многих НФ-текстах сквозит: «Если Бога нет, то его следовало бы придумать».
Если же говорить о фэнтези, то оно тоже эксплуатирует жажду чуда (в его эскапистском окрасе), однако находится гораздо ближе к традиционной сказке. Мировоззренческие основы фэнтези все же лежат в области язычества, мифологического, а не религиозного сознания, поэтому оставим фэнтези за рамками нашего эссе.
3
Итак, если основы фантастики — в христианстве, а сама она — суррогат религии, немедленно возникает соблазн сопоставить с этой точки зрения фантастику западную и нашу. Потому как западно- и восточнохристианская традиция и, соответственно, мировоззрение, которое неизбежно наследуется даже ярым атеистом, различаются весьма радикально. И посмотреть, как это отражается на различиях между западной, в особенности — англосаксонской, протестантской, фантастикой и нашей, неизбежно несущей в себе осколки православного взгляда на мир. В таком анализе наиболее всего интересны произведения, которые условно можно было бы назвать апокалиптическими, эсхатологическими и утопическими.
Начнем с фантастики западной, как уже говорилось выше — преимущественно англосаксонской и протестантской. У протестантской этики есть ряд весьма странных для христианства моментов: Бог любит успешных, богатство и сила — мерило богоизбранности, а бедность и слабость — грех. Соответственно, умение торговать (включая ростовщичество, дотоле полагавшееся в христианстве страшным грехом), воевать и подчинять — благо. Все это нашло отражение на страницах американской фантастики в полной мере: везде, в Космосе, в прошлом и будущем, параллельных и перпендикулярных мирах успешно торгуют, воюют и колонизируют, попутно решая проблемы туземцев. Зачастую тем же способом, что и в Северной Америке.
Из протестантской этики следует и обожествление техники и технологии: для западного человека научно-технический прогресс — часть экзистенции, таинственное, хоть и рукотворное, нечто, овладение которым дарует силу и земное могущество. Но отсюда же и парадоксальным образом возникает трагичность мировосприятия: бренность земного бытия оборачивается злом, успех и деньги на тот свет не заберешь. Причем если конец света и Страшный Суд в православной традиции — это событие радостное, возвещающее сотворение Новой Земли и Нового Неба, то для протестанта суд Божий — именно что страшный. А прогресс, да, ведет к порядку и всемогуществу… Но и, удивительное дело, приближает последние времена.
Как ни странно, это позволило англо-американским фантастам широко и мощно ставить в своих произведениях вопросы экзистенциальные, затрагивающие глубинные основы человеческого бытия.
Первое по-настоящему эсхатологическое произведение создал, по-видимому, Герберт Уэллс. Конечно же, это — «Машина времени». Мрачные видения зашедшего в тупик человечества закрепляются еще более безысходной картиной умирающей безлюдной Земли. Надежды нет. Конец света неизбежен, человечество обречено.
Тот же Уэллс, гигант, заложивший основы всей современной фантастики, кроме разве фэнтези, дал нам и редкий в западной традиции пример утопии — секуляризованного представления о Царстве Божием, да и назвал свой роман соответственно: «Люди как боги»… Но все же доминантой западной фантастики стала антиутопия: от гротескного воннегутовского «Льда-21» до «ядерного апокалипсиса» и безысходно-инфернальных картин классического киберпанка.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу