Альфред Хичкок - Истории, от которых не заснешь ночью

А на пароходе все разговаривали о России, об инфляции, о проблеме с поисками жилья. Эд слушал, кивал головой и пытался воспроизвести в памяти какие-то фразы Сэма Гэйтса, когда он рассказывал о Старом Эйбе, адвокате из Спрингфилда, что в Иллинойсе.

В Сан-Франциско Эд пересел на самолет, отправив предварительно на имя госпожи Хэннэ Моз телеграмму, в котором сообщал о своем приезде. Он приземлился на военном аэродроме где-то во второй половине дня, но не успел на автобус, который бы ему позволил успеть прибыть вовремя к обеду после того, как оставалось проехать последние семьдесят километров. Он перекусил на придорожном вокзале, потом дошел пешком до соседнего городка, где сел в такси, чтобы на нем и добраться до Бабушки.

Эд чувствовал, как весь дрожит, когда вышел из машины, остановившейся возле дома рядом с кладбищем. Он протянул шоферу такси деньги и не попросил сдачу. Он стоял, застыв на месте, пока такси не тронулось. Потом собрал все свое мужество и направился к дому, постучал в дверь.

Он глубоко дышал. Дверь открылась, и он оказался дома. Тотчас же почувствовал себя дома, потому что здесь ничего не изменилось, абсолютно ничего.

Бабушка была все той же Бабушкой. Она стояла на порохе, маленькая, морщинистая и восхитительная. Старая, старая женщина, пытающаяся разглядеть его черты при свете огня, исходящее, от камина и говорящая:

- Неужели... Эд, мой мальчик! Ведь это ты, не правда ли? Забавные штуки проделывает с нами память... Я ждала тебя увидеть еще мальчуганом. Входи, мальчик мой, входи... да не забудь выгореть ноги!

Эд вытер, как всегда, ноги о половик, а потом прошел в салон. В камине горел огонь, и Эд подбросил еще одно полено, прежде чем сесть.

- Ой как тяжело для моего возраста следить за всем, - сказала Бабушка, садясь перед ним.

- А ты не должна была жить вот так вот, одна...

- Одна? А я и не одна. Ты что, не помнишь господина Виллиса и остальных? А они-то тебя не забыли, скажу я тебе! Они только и говорят о дне, когда ты вернешься. Сейчас они придут.

- Ты думаешь? - тихо прошептал Эд, глядя на огонь.

- Конечно! Как если бы ты этого не знал, Эд!

- Конечно, конечно. Только я думал...

Бабушка улыбнулась:

- Ладно, я понимаю. Ты дал себя обмануть людям, которые ничего не понимают. Таких я много встречала в "санатории", где они меня продержали около десяти лет, пока я не поняла, как с этим покончить. Они мне говорили о духах, о призраках, о галлюцинациях. В конечном счете я перестала с ними дискутировать и заявила им, что они правы. И тогда через некоторое время они меня отпустили домой. Я предполагаю, что с тобой случилось что-то подобное в большей или меньшей степени, да такое, что ты не знаешь, чему теперь верить.

- Да, Бабушка, это точно.

- Ну ничего, мой мальчик. Тебе не стоит этого пугаться. Да и за твои легкие тоже не бойся.

- Мои легкие? А как эго ты...

- Да они мне письмо прислали. То, что они в нем пишут, может быть правдой, а может и нет. Но как в том смысле, так и в другом, это не имеет значения. Я знаю, что ты не боишься. А если бы ты боялся, ты бы не вернулся, не так ли, Эд?

- Совершенно справедливо, Бабушка. Я для себя решил, что даже если мне осталось и недолго, то мое место все равно здесь. И потом я хотел бы знать раз и навсегда, уж не...

Он не закончил, он ждал, когда она заговорит. Она ограничилась лишь тем, что кивнула в сумерках головой, а потом проговорила:

- Ты скоро не преминешь узнать, в чем дело.

Она улыбнулась ему, и тут же Эд вспомнил с дюжину жестов, интонаций, поступков, которые ему были так знакомы, И как бы все ни повернулось, никто не смог бы теперь помешать тому, что он вернулся к себе домой.

- Господи, я спрашиваю себя, что с ними случилось! - сказала вдруг Бабушка, поднимаясь и направляясь к окну. - Мне кажется, что они здорово опаздывают.

- А ты уверена, что они придут?

Едва он задал этот вопрос, как ему тут же захотелось прикусить себе язык. Но было уже слишком поздно. Бабушка стремительно повернулась:

- Я в этом уверена. Но, может быть, на твой счет ошиблась. Может быть, это ты не уверен...

- Только не гневайся, Бабушка...

- А я и не гневаюсь! Ой, Эд! Неужели им удалось сломить тебя? Неужели возможно, что ты не помнишь всего?

- Да нет же, я помню! Я все помню, даже Джо и Сьюзи, я помню каждый день, свежие цветы, но...

- Да, цветы.

Бабушка посмотрела на него.

- Да, теперь я вижу, что ты помнишь, и от этого мне радостно. Ты будешь ходить за свежими цветами каждый день, не так ли?

Его взгляд устремился к столу, посреди которого стояла пустая ваза.