Потом он увидел вещи, уже более близкие его пониманию — историю своего мира… долгое, почти неотличимое от смерти ожидание в его недрах… приход откуда-то со звезд его собственного племени… его деградацию, расселение, новый подъем… первые, осторожные попытки контакта… превращение его народа в поле битвы, все возрастающей и по масштабам, и по силе и по своей ярости.
Теперь ему многое стало понятно — эта шахта… колодец, вела к изначальной, исходной пространственной воронке — пути в непредставимые бездны, лежащие вне этого мироздания… пути, по которому в него вторглись обитатели тьмы. И назначение машины-замка, запершей этот путь по воле первых колонистов, знавших больше, чем сохранила история. И само строительство Зеркала — по злой иронии судьбы выгодное двум непримиримейшим врагам…
Теперь это почти бесконечное ожидание подходило к концу. Здесь, в абсолютной изоляции, Мроо могли накопить силы — и, когда исчезнет Зеркало, выйти во внешний мир, покоряя его уже не силой, а удовольствием и лживым обещанием бессмертия…
Пирамида-Охэйо сверху донизу вспыхнула гневным сиянием — но Аннит все же не дал волю ярости. Неистребимое любопытство впитало в себя всё, что ему открылось — и безжалостно требовало ещё, о том, каков мир сейчас…
Ему не хотели отвечать — но гнев Охэйо обещал смерть и ему подчинились. Эти видения были гораздо более приятны Лэйми — потому, что относились к его миру, к миру людей. Вернее, к мирам — их было много, гораздо больше, чем он мог представить. Не все они были такими, как его мир. К тому же, Лэйми казалось, что он жил одновременно сразу во множестве их… возможно, так оно и было.
Один образ — или воспоминание — понравился ему больше других. В этом мире он жил в гигантской, с громадными залами, башне из гладкого серого камня — вместе со множеством других красивых и юных людей, наделенных даром свободно, по своей воле, парить в воздухе. Лэйми помнил (а может быть — видел или представлял), как выплывает наружу через узкое, многометровой высоты окно в толстой стене — и с замирающим сердцем видит далеко под собой улицу с массой крохотных сверху обычных людей, которые не умеют летать… Он оставляет их внизу, поднимаясь всё выше — к беспредельному небу, полному удивительно четких, как горы, облаков, подсвеченных низким, заходящим солнцем — они розовели, золотились, алели на фоне удивительно глубокой и чистой синевы, а под ней, насколько хватал глаз — даже с подоблачной высоты — тянулся город и здания поднимались из массы зелени, как горные хребты. Там блестели бесчисленные водоемы, раскидывались луга — и везде было множество людей… разных… а он все смотрел, смотрел на них сверху, медленно проплывая над этими бесконечными улицами… они расцветали миллионами огней в то время как облака в небе становились рыжевато-коричневыми, а потом таинственно светились синим серебром среди первых звезд…
Это видение оставило в памяти Лэйми ощущение абсолютного счастья. Он знал, что видит тот мир, из которого пришли сюда его предки. И он всё ещё существует… такой же, а может, ещё более красивый…
Охэйо восхищенно перевел дух (Лэйми не видел это, но почувствовал) и потребовал рассказа о Вторичном Мире. И Лэйми увидел…
…Это была плоская, звездообразная конструкция, внутри которой могла поместиться целая планетная система — насколько он мог понять, изначальная родина его расы, возведенная каким-то иным, совершенно неведомым ему народом, пришедшим из мест, в которых не имели понятия о вражде света и тьмы — Вселенная ведь бесконечна и ничто не может охватить всю её целиком. Там, внутри нее, было солнце, которое в одних её местах казалось навеки замершим в небе, в других — восходило и заходило, в третьих — была видна только вечная, негаснущая заря. Реальность там была иной, чем здесь, в примитивном, разрушенном враждой мире — но в ней были и страдания, и смерть, и даже сами Мроо. Под её небесами лежала равнина, превосходящая всякое воображение — и на её бесконечных просторах нашлось место и для Вторичного Мира, и для города счастливых снов Лэйми и ещё для множества миров, о которых он не имел пока никакого понятия. Мир оказался бесконечно разнообразнее, чем он мог представить себе и Лэйми мог только с восхищением принять этот факт.
25.
Обратно они двигались в молчании. Твари провожали их злобными взглядами, но уже не пытались помешать — по воле тех, Ждущих, потому что обитатели тьмы очень хотели сохранить свои бесконечные жизни…
Читать дальше