Владимир Рыбин - Искатель. 1974. Выпуск №5

— Вот это шквальчик! — сказал кто-то в кубрике. Гаичка понял, что самое страшное позади. И монотонный шум шторма, доносившийся снаружи, уже показался ему не грохотом — шумом бодрящего ветра-свежака.

— Осмотровой группе приготовиться к высадке! — послышался измененный динамиком голос командира. Он был не обычным — сухим и строгим, а усталым и вроде даже чуть ласковым.

— Служба продолжается! — весело крикнул Гаичка. И принялся переодеваться: ему, как сигнальщику осмотровой группы, полагалось выглядеть на чужом судне по всей форме.

— Интересно, как можно высадиться в такой шторм?

— Раз надо, значит, можно, — уверенно сказал Гаичка. И засмеялся смущенно, вспомнив, что этим самым каламбуром когда-то их начинал воспитывать боцман.

Он натянул поверх форменки оранжевый спасательный жилет, крутнулся перед зеркалом и шагнул к трапу. И в этот момент услышал глухие удары пушки.

В трех кабельтовых от корабля прыгал большой катер. Разрывы на миг раскололи волну перед его носом и исчезли, растворились в пенном хаосе. Катер набежал на то место, где только что вспрыгивали фонтанчики разрывов, круто повернулся, завалился на бок и нырнул за очередную волну.

На мостике было непривычно тесно. Полонский стоял, как часовой, с автоматом на шее. Помощник командира корабля, одетый как на парад, проверял внешний вид осмотровой группы, разглядывал фонари, рацию, пистолеты так, словно впервые видел их.

— Нарушители не останавливаются, пытаются уйти из наших территориальных вод. Высаживаться будем на ходу. Первый, кто попадет на шхуну, принимает меры, чтобы застопорить ход. Задача: выяснить, как шхуна попала в наши воды, и сохранить вещественные доказательства. Высадка предстоит трудная. Не спешить. Особое внимание на безопасность…

Лавируя, корабль медленно подходил к юркой шхуне. Гаичка стоял на баке, уцепившись за леер, смотрел вниз. Это была какая-то странная посудина — с черными старыми бортами и свежеструганой, заляпанной мазутом надстройкой. И палуба у нее была не обычная — сто раз мытая, истертая каблуками и швабрами, — а шероховатая, словно только что из-под пилы. И тоже вся в черных потеках пролитого мазута.

Гаичка оглянулся на старшего лейтенанта Рослякова, тоже стоявшего на баке, и по его пристальному взгляду понял, что тот и сам обратил внимание на свежие опилы на надстройке. Вместе с тем мгновенным натренированным взглядом наблюдателя Гаичка окинул горизонт. Он был затянут стремительно летящей густо-синей, почти черной бахромой.

Перекрывая шум шторма, над кораблем загремели динамики:

— Всем укрыться! Задраить люки!

Гаичка взглянул на прыгающую рядом палубу шхуны и шагнул к люку. Он успел встать на первую перекладину трапа, успел даже поднять защелку крышки, но вдруг почувствовал жесткий удар, кинувший его в странную давящую и ревущую невесомость…

С моря донесся сухой треск: букет досок, торчавший в камнях, крошился, оседал, исчезал в белых бурунах. Гаичка тоскливо оглядел берег. Повсюду окатанными углами громоздились камни. Над ними стеной поднималась к небу отвесная скала, серая, иссушенная солнцем. Он осторожно оттолкнулся локтями, намереваясь выйти из этого каменного мешка. И вдруг услышал голоса.

«Сюда!» — хотел крикнуть Гаичка. И зажал крик в горле. Потому что голоса были злыми, изрядно сдобренными матом.

— …А кто божился, что успеем проскочить?

— Сам знаешь, шторм помешал.

— Ты впутал, ты и выпутывай. Что теперь делать?

— Уходить, пока не накрыли.

— Куда?

— На Кудыкину гору.

— Ты, сволочь, не крути!..

За камнями послышалось какое-то движение. Хрустнула галька под тяжелым ударом. Потом басовитый голос, который только что воинственно нападал, произнес, задыхаясь:

— Сколько денег ухлопали! Машину раскурочили на эту идиотскую шхуну. Хавкин всю сберкнижку вложил. А ведь как было просто: двенадцать миль — и в нейтральных водах. Дальше пограничники нам только бы ручкой махали, как иностранцам — привет и уважение…

— Не ной. Сам хотел бизнеса. А бизнес — всегда риск. Не вышло — все равно улыбайся.

— Ха-ха! — грустно сказал хриплый голос. — Теперь нам снова тюряга улыбается.

— Это еще не самое страшное.

— А чего? Вышка? Не, за это вышки не дают, читал.

— Грамотный. Ну вот и думай. На ту сторону уходить — все предусмотрел, а как возвращаться…