Валентина Журавлева - Альфа Эридана (Сборник)

- Объясни.

Известно, что чем меньше скорость звездолёта отличается от скорости света, тем медленнее течёт в звездолёте время, подчиняясь законам теории тяготения. Но этот закон тем справедливее, чем меньше ускорение звездолёта и чем короче время работы двигателя. Если же при околосветовых скоростях звездолёт идёт с двигателем, работающим непрерывно, если ускорения при этом достаточно велики, если у светового барьера создаются перепады ускорений, тогда… Трудно сказать, что получится тогда. Современный математический аппарат бессилен дать общие результаты. Однако при некоторых частных предположениях теория тяготения не исключает возможности явлений иного порядка. Время в звездолёте ускорит своё течение. Десятки лет пройдут на корабле, и только месяцы - на Земле. («Муромец» - первый в мире прямоточный фотонный корабль. На нём можно поставить этот эксперимент.) Правда, это невыносимо трудно. Это потребует годы полёта с чудовищными перегрузками - в пять-семь раз…

- Фантастика, - сказал Артур. Он снова вздохнул.

- Не так, - сказал Порта. - Не совсем.

Я очень рассчитывал на Порта. Он был биолог, но знал, по-моему, всё, кроме дескриптивной лингвистики.

- Я слышал об этом, - сказал он. - Но это - теория. И это… - он неопределённо пошевелил пальцами.

Но это была не только теория. Три года назад я испытывал «Муромца» в зоне АСП. Я сорок дней просидел в амортизаторе, ведя звездолёт с ускорением в 4g. Когда я вернулся, оказалось, что бортовой хронометр ушёл на четырнадцать секунд вперёд. Я провёл в пространстве на четырнадцать секунд дольше, чем это зафиксировали земные часы.

Я рассказал про свой эксперимент.

- О, - сказал Порта. - Это хорошо.

- Но это должны быть лютые перегрузки, - сказал я. Об этом надо было предупредить непременно, хотя в состав экспедиции я отобрал только опытных межплаиетников, хорошо переносящих удвоенную и даже утроенную тяжесть.

- Какие? - спросил Ларри.

- Раз в пять. Или в семь.

- О, - сказал Порта. - Это плохо.

- Значит, я буду весить полтонны, - сказал Ларсен и захохотал так, что все вздрогнули.

- А Совет знает? - осведомился Сабуро. Он обладал большим чувством ответственности.

- Они не верят, что из этого что-нибудь получится, - сказал Сергей. - Но они разрешили… если вы согласитесь, конечно.

- Я тоже не верю, - сказал Артур очень громко. - Перегрузки, частные предположения… Как вы создадите эти самые частные предположения?

Они разом заспорили, и я ушёл в рубку. Конечно же, они не испугались перегрузок, хотя все отлично знали, что это такое. Они все согласились, возражал только Артур, которому ужасно хотелось, чтобы его убедили. Через полчаса они все пришли в рубку.

- Надо действовать, капитан, - сказал Ларри.

- Мы вернёмся домой, - сказал Артур. - Домой. Не просто на Землю, но домой.

- Даже если у нас не получится, - сказал Сабуро, - опыт сделать необходимо.

- Правда, пятикратные перегрузки… - Порта пошевелил пальцами.

- Да, пятикратные, - сказал я. - И даже семикратные. И не на день и не на неделю. Если выдержим.

Это было так тяжело, что иногда казалось, что мы не выдержим. Первые месяцы я медленно наращивал ускорение. Микими и Завьялов составили программу для кибернетического управления, и ускорение автоматически увеличивалось на один процент в сутки. Я надеялся, что мы сумеем хотя бы немного привыкнуть. Это оказалось невозможным. Мы вынуждены были отказаться от твёрдой пищи и питались бульонами и соками. Через сто дней наш вес увеличился в три раза, через сто сорок - в четыре.

Мы неподвижно лежали в гамаках и молчали, потому что трудно было разговаривать. Через сто шестьдесят дней ускорение достигло 5g. Только Сабуро Микими к тому времени мог пройти от кают-компании до рубки, не потеряв при этом сознания. Не помогали амортизаторы, не помогал даже анабиоз. Попытка применить анабиотический сон в условиях такой лерегрузки, провалилась. Порта мучился больше всех, но когда мы уложили его в «саркофаг», он никак не мог заснуть. На него было страшно смотреть. На любого из нас было страшно смотреть. Мы лежали перед «саркофагом» и глядели на Порта.

- Хватит, Валя, - сказал Серёжа.

Мы поползли в рубку. Там стоял - стоял! - Сабуро с отвисшей челюстью.

- Хватит, Сабуро, - сказал я. Серёжа попробовал встать, но снова припал щекой к полу.

- Хватит, - сказал он. - Порта плохо. Он может умереть. Выключай реактор, Сабуро.

- До троекратного, - сказал я.

Сабуро, еле шевеля пальцами, царапал ногтями по пульту. И стало легко. Удивительно легко.