– Значит, это лабораторные животные? – Элена широко раскрыла глаза. – Но, надеюсь, вы не собираетесь заниматься вивисекцией и тому подобным?
– О нет, – заверил доцент. – Это совсем не мучительные эксперименты.
– Но для экспериментов берут ведь только белых свинок, – вставил Сильвестр, у которого в запасе остались еще кое-какие знания, которыми можно было блеснуть.
Доцент объяснил, что для изучения воздействия феноксикислот и прежде всего средств, употребляемых для опрыскивания лесов и посевов, ему нужны несколько разновидностей.
– Против этого как раз и устраивают демонстрации протеста, – прервала его Элена.
– Что и является одной из причин моих опытов, – ответил доцент и пустился в подробные объяснения.
Сильвестр был доволен, что в качестве основного слушателя избрали его жену. Его собственные познания относительно морских свинок были исчерпаны, феноксикислоты не вызывали у него интереса, и поэтому мысли его все время возвращались к покупателю, который вчера купил белую рубашку, а сегодня пришел в магазин злой как черт:
«Я такую рубашку носить не стану! У нее рукава как для орангутанга – может, я, по-вашему, похож на орангутанга?»
Рубашка лежала у него в портфеле, совершенно ясно, что он ее уже надевал... Сильвестр просто не мог ее обменять...
«Вам следовало прийти сразу же», – сделал он тщетную попытку уговорить покупателя.
«Вы еще обо мне услышите!» – сказал тот и выплыл из магазина. Сцена была мучительной, у прилавка стояли покупатели, и его коллеги слышали каждое слово. Адская профессия, по крайней мере иногда.
Время от времени в его сознание врывались отдельные слова доцента: «генетическое воздействие»... «гербициды»... «пестициды»... «сублетальные дозы»... «гормональные дериваты»... Последнее слово Сильвестр узнал, этим средством опрыскивали лужайки, после чего, как указывалось в рекламе, одуванчики перерастают нормальные размеры и погибают.
Насколько было известно доценту, еще ни одно животное не погибло непосредственно от этих средств, опрыскивали ли ими траву, деревья, пни или ягоды... Да, безусловно, какие-то изменения произошли, кое-кто из егерей утверждает, что количество куропаток и тетеревов уменьшилось, но это связано, скорее всего, с истощением запасов пищи.
– Но я читала, что вымирают целые пчелиные рои, – попыталась возразить Элена.
– Знаю. Однако считается, что в этом виноват скорее растворитель, чем феноксикислота. Конечно, некоторые насекомые пострадали – знаете, лес рубят – щепки летят, по зато другой живности это пошло на пользу. Петушки, вылупившиеся из опрысканных яиц, растут быстрее. Вес самцов крыс увеличился после обработки на зародышевой стадии такими вот препаратами, в водоемах, куда добавляют эти препараты, рыба тоже растет быстрее. Природа этого феномена еще не выяснена – возможно, она связана с изменившимися возможностями получения пищи...
Джерри, за которым они зашли в подвал, сидел на полу, держа в объятиях шоколадно-коричневую морскую свинку.
– Я назвал его Трисмегистусом.
– Красивое имя, – одобрил доцент. – А ты знаешь, где его клетка?
Джерри показал, и доцент сказал, что правильно. Если даже случайно перепутаешь клетки, не страшно, все зверьки помечены.
Джерри пригласили приходить и, если он захочет, помогать кормить свинок.
– Не знаю, хороший ли он человек, – сказала Элена, придя домой. – Он так бесчувственно говорил обо всех этих животных, которые умирают или не могут нормально двигаться, рождаются уродами, с пониженной функцией желез... Они убивают животных, а потом режут их, чтобы посмотреть?
– Наверное, – зевая ответил Сильвестр. Больше с доцентом супруги не общались, зато Джерри бывал на соседней вилле почти ежедневно, слишком часто, по мнению родителей.
– Но он говорит, что я ему помогаю, – упрямился Джерри. – Сам он целыми днями читает и пишет, а иногда уезжает в библиотеку. Тогда я кормлю свинок сам – в каждую клетку нужно положить много всякой всячины. Ты даже но представляешь, сколько там всего.
– Только бы ты ничего не перепутал и не дал
им что-нибудь не то.
– Не бойся. Он мне доверяет. А потом сам проверяет их каждый день. Трисмегистуса нужно кормить травой. А оп хочет есть все. Он из них самый голодный. Как меня увидит, сейчас же начинает хрюкать.
– Ну, как поживает Трисмегистус? – поинтересовался Сильвестр недели две спустя.
– Все время хрюкает. Сегодня начал грызть доску, которая удерживает сетку, – только чтобы показать мне, как он голоден. Ну и растет же он! Он уже такой же большой, как его папа и мама.
Читать дальше