Владимир Аренев: Паломничество жонглера (фрагмент)

Проще поверить в волшебные бутылочки в подвале у старосты!

Жмун тем временем выслушивает очередную порцию вопросов от капитана. Снова качает головой и хмуро косится на остальных гвардейцев, которые по-прежнему гарцуют вокруг них на лошадях.

"Мы все-таки подождем", - отвечает словом и жестом капитан и велит своим спешиться.

"Вы-то подождете, - тоскует в кустах Кайнор. - Я мне каково здесь?!"

Но он еще не созрел на то, чтобы идти к фургонам, прямо в лапы гвардейцев. Теперь, когда первый мандраж прошел, Кайнор понял, что приехали эти щеголи, конечно, не из-за сегодняшнего конфуза в доме Зойи.

Но - и это он тоже знает совершенно точно - приехали они именно за ним, Кайнором из Мьекра, Рыжим Гвоздем.

Поэтому он лежит, как лежал - брюхом в грязи, стертыми каблуками к медленно тускнеющему небу, - и бдит. Рано или поздно Жмун подаст знак или найдет другой способ связаться с ним.

Жмун действительно нашел, но сперва решил занять чем-нибудь гостей, чтобы, значит, не скучали. И, скучая, по сторонам не зыркали.

За дело принялась Киколь - будто бы в преддверии будущего вечернего выступления решила порепетировать. Ее танцы всегда пользовались бешеным успехом у любой публики, которая хотя бы наполовину состояла из мужчин. Кайнор сперва решил, что затея с танцами в данном случае не сработает. Слишком грубо, слишком явно. В конце концов, пошло. А капитан гвардейцев не-ет, не дурак, даже отсюда, из кустов, видно.

Но, словно в подтверждение тезиса о "так не играют, таких характеров не бывает", гвардейцы повели себя именно так, как рассчитывал Жмун. Ржали громче собственных лошадей и браво толкали друг друга локтями: погляди, мол, какова цыпочка!

Киколь-цыпочка соответствовала; да что там, даже Кайнор в своей импровизированной засаде загляделся. А заглядевшись, не заметил Друлли, которая с видом вышедшей прогуляться до ближайшего деревца собачки подбиралась к Кайноровой лежке. Когда влажный нос ткнулся ему подмышку, жонглер едва не завопил от испуга.

- Фу ты, дура! - облегченно прошептал он, когда выяснилось, что это не жаждущий общения упырь с ближайшего погоста и не отбившийся от отряда гвардеец. - Нельзя же так!

Друлли смущенно попятилась, мол, ну извини, хотя, вообще-то, для тебя же стараюсь. Из-за ее ошейника выглядывал косой уголок записки.

От Лютен, понял Кайнор, едва лишь развернув листок. Почерк - ее; не почерк, а сплошные гадючьи следы, причем гадюки бешеной. Словом, хорошо отображает ее подлую натуру. А вот прочитать... н-да, сложновато.

"Туд тибя дажжидаюца тваи друзья. Старые. Прихади скарей".

Ничего не скажешь, это она хорошо сообразила. Даже если бы гвардейцы поймали Друлли, всегда можно сказать, что Лютен нарочно послала собаку за муженьком. И никто не заметит трех штришков внизу письма, а в них зашифровано: "Держись от нас подальше, пока гвардейцы не свалят. Если не свалят - встречаемся в Трех Соснах". Три Сосны - это деревня дальше по тракту, если на юг ехать.

В другой раз, будь Кайнор при кафтане и штанах, он бы прямо туда и отправился. Но сегодняшние скачки в окна такую возможность исключили напрочь. До ночи, во всяком случае, придется полежать в кустах, а дальше по ситуации.

Кайнор аккуратно оборвал уголок с тремя штришками и вложил письмо за ошейник Друлли. Потрепал лохматую по загривку:

- Извини, что ничего с собой нет. В другой раз сквитаемся, морда. Ну, беги!

Она побежала к фургонам, по-щенячьи выворачивая задние лапы. Кайнор поневоле улыбнулся: Друлли он выходил из мокрой, дрожащей зверушки размером не больше детского кулачка. Никто в труппе не верил тогда, что собачка выживет...

"Нашел время сантименты разводить, старый пень!" - Кайнор потер шею и решил, что вполне может позволить себе вздремнуть. Ночка при любом раскладе предстояла та еще...

- Ты только не дергайся, - сказали у него за спиной. - А ти-ихо-тихо руки за голову - и вставай.

Медленно и "ти-ихо" Кайнор поднялся.

- Вот молодец, - проворчал гвардеец, Цапля ведает как оказавшийся у него за спиной. - Теперь двигай к фургонам. Тебя уж все заждались, Гвоздь.

В каждой голове - куда деваться! - прописаны свои законы и запреты. А еще - советы не поступать так-то и так-то. В Кайноровой, например, сейчас ожил и запульсировал совет повиноваться пленителю во всем и беспрекословно.

Прямо сквозь кусты, не заботясь уже о изодранном исподнем, он побрел к фургонам.

Друлли, углядев любимого хозяина, зашлась лаем и побежала встречать.

Тварь неразумная, что возьмешь...