Евгений Федоровский - Искатель. 1976. Выпуск №3

Вдруг до слуха долетел хлопок Из немецкой траншеи вылетела ракета, обожгла колючим светом сугробы, ткнулась в лохмы низкой тучи и, обессилев, стала падать. Очевидно, в той стороне шумнули разведчики, и немцы забеспокоились. Головин поближе подтянул к себе автомат, чувствуя, как по телу разливается жар. Боковым зрением он увидел бойцов, вжавшихся в снег.

Дворец он рассмотрел, когда ракетчик пальнул еще раз. Стекла вспыхнули, будто разом зажглись в залах дуговые прожекторы. Головин скользнул взглядом вниз, но там никого не заметил. «Где же Никитич?»

Головину захотелось послать бойца узнать, что там случилось. Но Зубков расписал операцию по минутам. В его приказе было определено и время, необходимое для того, чтобы перепилить решетку, — полтора часа. Если Никитич не успеет, он предупредит об этом командира. Пока же едва пошел второй час. Головин поднял ворот шинели, чтобы не задувало шею, и стал ждать. Немец-ракетчик успокоился и больше не стрелял.

Второе звено Леша перепилил быстрей. Сумел приноровиться. Оставался продольный стержень, перевивающий обе стойки. Между стержнем и стеной был слишком мал зазор, ножовка не пролезала, пришлось пилить одним полотном.

Приполз Никитич.

— Что у тебя?

— Видишь, ножовка не пролезает!

— Эх, рвануть бы гранатой… — Никитич сплюнул сквозь зубы и с беспокойством посмотрел в сторону кладбища: там коченели бойцы.

Решетка зажала полотно. Леша обхватил стойки руками, коленом уперся в стенку, потянул решетку на себя, но она не подалась.

— Тяни решетку! — приказал Леша и начал быстро швыркать пилкой.

Наконец решетка дрогнула. Вдвоем они расшатали ее, оборвали металл, привалили к стене. Никитич кулаком в рукавице выбил внутреннее стекло. Надо было вытащить еще старую дубовую раму. Никитич скинул фуфайку, обернул ею приклад, чтобы заглушить удар, и вышиб рамные переплеты.

— Лезу, давай фонарик.

Леша вытащил фонарик с синим стеклом.

Изогнувшись, Никитич скользнул в подвал. Леша телом прикрыл окно, чтобы не виден был свет, который зажжет Никитич.

Скоро он толкнул Лешу в бок, высунул голову:

— Там еще дверь и заперта.

— А здесь есть хоть что-нибудь?

— Пусто.

— Ломай дверь.

— Чем?! Она кованая!

— Ломик бы…

— Беги домой, найди!

Леша обогнул дворец, прижимаясь к деревьям, выскочил на улицу и опрометью помчался к своему дому. Он помнил, что в дровянике всегда стоял лом, сделанный из рельса узкоколейки, который мог раскрошить любую дверь.

К деду он хотел вернуться после, однако ноги сами занесли его в избу. Дед лежал в темноте один и не спал. По легким шагам он узнал внука.

— Пришел-таки, — улыбнулся он.

— Ломик понадобился. Дверь там заперта.

— Замок?

— Ага.

— Ты пошарь в верстаке у отца. У него, кажись, целая связка ключей была. Глядишь, какой-нибудь подойдет.

— Долго возиться.

— А двери-то я знаю, их просто так без шума не снимешь.

Леша среди разного железного хлама нашел связку ключей, сунул их в карман.

— Ну прощай, дедусь… Выздоравливай.

— Попробую. — Дед приподнял руку и ласково потрепал внука по щеке.

— А ломик я все ж прихвачу.

— Бери, коль не в тяжесть.

Леша чмокнул деда в лоб и выскочил из избы. Не знал он тогда, что видел деда в последний раз.

Ломик не пригодился. Никитич подобрал ключ, которым удалось открыть замок. В другом, более просторном помещении оказались большие фанерные ящики. Никитич сбил крышки. Там лежали папки с бумагами. Наверняка это был архив.

Леша пополз на кладбище.

Головин заметил его метров за двадцать.

— Все, — выдохнул Леша.

Бойцы поползли к подвалу. Никитич набивал вещмешки бумагами, и они шли по рукам, по цепочке через кладбище, дзот, нейтральную полосу и освобождались в наших окопах. Часового, который находился у дзота, сторожил боец из полковой разведки, готовый в любой момент придушить гитлеровца, если немец заподозрит неладное и попытается поднять тревогу.

Время шло, а в подвалах еще оставалось много бумаг. Головин решил просить у Зубкова помощи.

Повалил густой снег. Он слепил глаза, мешал ориентировке зато надежно укрывал бойцов. Они работали споро и двигались, как призраки. Часовой так и просидел в окопе, ничего не увидев и ничего не услышав.

Закончили дело, когда стало светать. Никитич запер дверь, вылез из подвала и пристроил решетку на старое место.

— А где ломик? — спросил Леша.

— Ломик? Эх, я же его там оставил…

Времени, чтобы спускаться обратно, уже не было. Быстро светало.