Юрий Тупицын - Искатель. 1976. Выпуск №5

И я рассказала ему все. И о том, как я стала чувствовать себя Мари, и о том, как боролась за жизнь, и о том, что происходило со мной позже.

«Вы знаете, — сказал он, — я, кажется, понял. То, что вы чувствовали себя своей дочерью, боролись за жизнь и тому подобное, — мелочи. В этом, видимо, виноват компьютер. Важнее другое — вы помолодели. Некоторые ученые высказывали предположение, будто организм больного в момент кризиса выделяет в кровь какие-то особые ферменты удивительной живительной силы, которые помогают или стараются помочь организму выжить. Такой вывод сделали после анализа многих сотен и даже тысяч случаев, когда человек по всем законам медицины и правилам должен умереть, а он все-таки выживал. Однако все это была теория. Есть ли такой фермент, никто точно не знал, так как подвергать организм умирающего человека какому-либо анализу считалось кощунством. И вот вы первый и пока единственный свидетель, что такой фермент действительно существует.

Ваш организм был соединен с организмом дочери. Ее кровь стала вашей кровью и наоборот. В момент, когда смерть уже обволакивала ее, организм вашей дочери дал ей последний шанс выжить — выделил в ее, а значит, и в вашу кровь этот самый фермент. Но ей он уже помочь не мог, зато обновил ваш организм… Я думаю, это вещество огромной силы. Судя по всему, оно выделяется в кровь в течение нескольких секунд, а то и меньше. Кроме того, его страшно мало. Иначе люди давно установили бы — такой фермент существует. Нет, вы даже не представляете, что произошло! Нет, не понимаете! Не можете понять! Потрясающее открытие!»

Мариус Кристьен был очень возбужден. Глаза его блестели, щеки покрылись каким-то неестественным лихорадочным румянцем, движения стали резки.

«Открытие! Великое открытие! — говорил он. — Мы будем добывать этот фермент. Он будет стоить дорого, чертовски дорого. Им смогут омолаживаться только богатые люди, и им придется раскошеливаться. И я стану богатым, дьявольски богатым…»

Он говорил еще в этом роде, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. Сначала я не придавала особого значения его словам. Но неожиданно подумала: а где же Кристьен собирается добывать фермент? Ведь он сам только что сказал, что вещество вырабатывается только организмом, находящимся в кризисной, предсмертной ситуации… Страшная догадка поразила меня. И я сказала о ней Кристьену.

«Ах, мадам, оставьте сантименты, — ответил он довольно грубо. — При чем здесь все это? Главное — способ омолаживания найден. Я еще сам не знаю, что буду делать. Может, подключу старого богача к умирающему молодому бедняку… Впрочем, почему обязательно умирающему?..» — сам себя спросил Кристьен. И осекся. Но я все поняла. Он готов был подбирать живых людей с нужной группой крови и приводить их в кризисное, предсмертное состояние.

Не знаю уж, понял ли Кристьен, что я догадалась о его замысле, только сразу же перевел разговор на другую тему, а потом стал уговаривать меня никому не рассказывать о нашем разговоре. Он даже обещал дать мне денег, чтобы я переехала жить в другой город, где моя внешность не будет вызывать недоумений. Он говорил еще и еще, но я не слушала его. Мне стало страшно. Нет, не за себя, а за тех, других. Ведь я прекрасно понимала, что Кристьен скорее уберет меня, чем откажется от своей страшной идеи.

Хирург говорил еще долго. Я поняла: необходимо что-то предпринять. Кристьен предложил мне выпить за мой переезд и, как он выразился: «За нашу дружбу». Он достал из бара бутылку ликера и повернулся, чтобы взять рюмки. И тут я поняла, как должна остановить его, остановить навсегда. Я схватила со стола ножик, на который давно уже обратила внимание, и всадила его в спину Кристьена. Не знаю, куда попала, но он сразу упал…

Что потом, не помню. Я была как в бреду. Очнулась уже у себя в квартире…

Симона Давиль замолчала. Она сидела бледная, обжигая пальцы догоревшей сигаретой и не замечая этого.

— Вы попали ему прямо в сердце, — прервал молчание Пьер.

— Вы думаете, оно у него было? — печально произнесла мадам Давиль.

Она достала новую сигарету и опять закурила. Инспектор выбил пепел из трубки, вновь набил ее табаком и тоже закурил. Они сидели и молчали. Тексье стало жаль несчастную женщину. К тому же он понимал: в ходе дальнейшего разбирательства и суда выяснится, какое открытие совершил Мариус Кристьен в свою последнюю ночь. И кто может гарантировать, что кому-то не придет в голову та же самая идея омоложения?..