Элинор Арнасон - Кольцо мечей

Мария точно описала то, что делалось на станции. Столовая была полна людей, и шум в ней стоял оглушительный. Она заполнила поднос, высматривая Мохаммеда. Он сидел за угловым столиком в кольце возбужденных людей, которые явно хотели узнать, что произошло с ком-системой.

Анна остановилась с подносом в руках, и Мохаммед взглянул на нее.

- Я не хотел говорить по ком-системе, Анна. Пока я вел передачу с аэродрома, за мной наблюдал военный тип. Чуть только он увидел, кто выходит из самолета, как отключил энергию и больше часа отказывался ее включить. Криптофашист! Можешь представить, как я был зол!

- Про этого человека хоть что-нибудь известно? - спросил кто-то.

- Он наверняка в дипломатическом лагере, так? На станции его нет, а они вряд ли оставили беднягу под дождем в темноте.

Анна улыбнулась. В этом весь Мохаммед. Употребляет слова вроде "фашист", словно понимает их смысл, - и верит в цивилизованных людей. Есть же правила поведения, и члена дипломатической миссии оставлять под дождем не полагается.

- Но это им так не сойдет, верно? - спросил еще кто-то.

Она не поняла, кому "им". Хвархатам? Военным землянам? И взятые с потолка предположения ее не интересовали. Она кивнула Мохаммеду и отвернулась, ища взглядом свободный стул.

Позднее, когда Анна шла из одного корпуса в другой, послышался рев инопланетянского аэроплана, и она посмотрела вверх. Над ее головой в сторону океана проплывали его огни - белый и янтарно-желтый.

3

На следующее утро самолет вновь прилетел, а улетел вечером. Это указывало, что переговоры идут, как запланировано.

Официальных сообщений из лагеря не поступало. Переговоры были строго секретными - как обычно - и никак не освещались средствами массовой информации. Сотрудникам станции кое-какие сведения выдали, поскольку они находились под боком, но теперь и их держали в полной неизвестности.

Через три дня она получила первые неофициальные сведения. От Кати, которая трахалась с дипломатом, каким-то младшим атташе, не сдержанным на язык. Катя извлекала информацию из своего дипломатика (носившего звучное имя Этьен Корбо) и делилась с избранными друзьями, на чью скромность могла положиться. Было бы жаль, если бы про это узнали другие члены миссии.

- Он у них переводчик, - объяснила Катя. - Их старший переводчик. По словам Этьена в первый день он представил главного хвара (он у них вроде генерала), а потом сказал: "Меня зовут Никлас. Не впадите в ошибку, полагая, что я должен испытывать раздвоенность, и не считайте, что в дальнейшем мои слова будут моими. Когда я говорю, говорит генерал". Или что-то в этом роде. Этьен склонен приукрашивать свои истории. Военная разведка послала запрос за пределы системы. Хотят выяснить, что это за тип.

- Ну, а что переговоры? - спросила Анна. - Есть продвижение?

Катя обаятельно улыбнулась. Большинство ее предков происходило из Юго-Восточной Азии, а некоторые были африканцами. Она была невысокой, смуглой, худощавой - и самой красивой женщиной, каких доводилось видеть Анне, не считая голограмм. А еще она была первоклассным ботаником, и никто лучше нее не разбирался в желтых мхах наземного покрова.

- Про это Этьен со мной не говорит. Эти сведения совершенно секретные, а вот пересказывать мне всякие сплетни можно. Он свободно владеет - по-настоящему свободно - главным хварским языком.

- Таинственный человек? - спросила Анна.

- Ну, да. Переводчики утверждают, что он пользуется по крайней мере еще одним языком - не часто, не подолгу и только, когда говорите генералом. Наши представления о втором языке не имеют. Естественно, мы все записываем, но переводчики утверждают, что фраз на втором языке слишком мало и разобраться в нем они не сумеют.

Анну это все не слишком интересовало. Она не разделяла страсти Кати к интригующим загадкам, которую в ней, по ее словам, пробудило изучение растений. "Они жутко сложные и хитрые, и не дают мне успокоиться. Те, кто не способны убежать, должны находить самые увлекательные способы выживания".

Все это не имело никакого отношения к человеку, назвавшемуся Никласом.

Погода изменилась. Один солнечный день сменялся другим. Бабье лето, сказали бы на Земле. Ветер стих. Иногда в океане вздымались пенистые гребни, но не в закрытой бухте. Красный и его товарищ тихо плавали, и никакой деятельности инструменты не фиксировали. Экономят энергию, решила Анна. Они ведь ничего не едят, пока спаривание не завершается.

Больше к ним никто не присоединился. Причина этого оставалась неясной. Может быть, погода? Анна сидела в каюте и читала последние профессиональные журналы, доставленные посыльным зондом, или писала письма домой.