Наталья Иртенина: Главы из романа 'По касательной'

Потом Уйа благоговейно указал Ди на совсем уж неказистую , песочного окраса каракатицу с узкими окнами-бойницами. Без подсказки Ди сочла бы это длинное, невысокенькое строеньице общественным гаражом или конюшнями при ипподроме. Оказалось иначе. Оказалось, это святая святых города - здание местного парламента и хранилище законодательного артефакта - Большой Амбарной Книги. Ди хотела было спросить, каким заблудившимся ветром занесло в столь отдаленные эфирные края это человеческое, слишком человеческое представление о парламентской системе власти - суетное, тяжеловесное, небеспорочное, - но не успела этого сделать.

Завершился наконец-таки финальный матч лиги чемпионов. "Рапс" и его болельщики праздновали победу. Улицы мало-помалу начали оглашаться счастливыми воплями, и радостное оживление потекло со всех сторон.

Ди во все глаза пялилась на аборигенов, как-то сразу и во множестве заполонивших уличные пространства. Уйа, восторженно пискнув, принялся метаться от одного собрата к другому (Ди все никак не могла решить: души они братья или сестры?) и алчно выспрашивать подробности. Его охотно посвящали в самомалейшие детали, заново переживая острые моменты игры.

Ди, игнорируя футбольный дискурс, изумленно обегала взглядом лица проходивших мимо аборигенов. Через несколько минут заполошных скачек по бесчисленным физиономиям она готова была поклясться, что у нее кружится голова. Хотя и сознавала, что головы в полном смысле слова она сейчас лишена.

Аборигены были все на одно лицо. Десятки копий Уйа фланировали по улице - кто степенно, с достоинством, а кто вприпрыжку, с высунутым от возбуждения языком. Сам Уйа вскоре потерялся в этом озерце близнецов какое-то время Ди еще отлавливала в толпе то там, то тут его приметную салатную одежку, но потом и та слилась с общей бледной пестротой нарядов.

Ди попыталась вжаться в стену дома - ей стало казаться, что если сейчас ее затянет в этот водоворот корпускулов, она и сама в нем потеряется, общая безликость окончательно сотрет ее, обратит в пустышку, в такого же болванчика...

Ну конечно! Ди осенило. Болванчики! Вернее, болванки. Всего лишь заготовки, из которых только рукою мастера может быть создано что-то стоящее, со своим лицом, со своей индивидуальностью. Но как раз этого-то они и лишены! Мастер забыл о них, и вот они пылятся на складе, отлеживают бока и чахнут в простодушной уверенности, что они - само совершенство. Благие небеса! Да ведь они тщеславятся своей невоплощенностью, эти безликие, самодовольные души. Нет - душонки. Вечные неродившиеся младенцы. А мастер-то, мастер кто?

Ответ пришел сам собой: судьба во плоти. Жизнь. Обычная, человеческая. Великий зодчий.

Так, озаряясь догадками, Ди все глубже погружалась в стену дома мягкую, податливую, как тесто на дрожжах, - пока наконец не сообразила, что домик ее сейчас просто скушает. Не насмерть, конечно, но все равно неприятно. Паническим рывком она выдралась из стены - с виду стена как стена, не скажешь, что голодная, а вот поди ж ты... прямо монстр какой-то. Огляделась, поискав Уйа, - бесполезно. Тот, наверное, уже и забыл о ней. Окруженная толпой одинаковых созданий с потешными именами (отовсюду слышались приветственные кличи: "Это ты, Уау?", "Мое почтение , дражайший Иай", "Как поживаете, Ойа?". "здорово, Эйо! Иди сюда, будем составлять петицию Совету об отставке судьи Йеа, ты заметил, что этот бездельник пропустил пас рукой и явную подножку?..") Ди чувствовала себя одиноко. Переминаясь с ноги на ногу, она жалась на углу домика и не знала, куда идти. Всеобщее оживление ее нисколечко не трогало. В этом городе, среди его обитателей, ей совершенно нечего было искать, не на что претендовать, здесь явно не могло быть того, что ей нужно.

Попытаться вернуться?

Пустое. Она не может вернуться, пока... Пока что?..

Ди принялась суетливо перебирать подробности предыдущих своих "опытов инобытия". Выходило так, что возвращения ей не видать как собственных, оставшихся, кстати, где-то далеко отсюда, родимых ушей, пока она снова не влипнет в какую-нибудь историю. Пока не произойдет то, ради чего вообще все это с ней происходит.

"Опыт инобытия". Вот именно - опыт. И пока она не приобретет его, обо всем остальном можно забыть.

Ди с тоской взирала на кучки аборигенов, прислушивалась. Светские беседы - детский лепет - декадентская изнеженность - туповатая непосредственность. Жуткая инфантильность. Здесь даже мало-мальских приключений на свою голову не накличешь. Какой уж тут опыт.