Рэй Брэдбери - Последние почести

Он бросил трубку и приблизился к полкам, чтобы дотянуться до книг.

— Шекспир, — пробормотал он. — Вильям-Вилли, уж не ты ли?

Дверь лаборатории открылась, и Сэм, он же Сэмюель, заглянув внутрь, остолбенел.

В самом центре огромной восьмерки Мёбиуса, поставив рядом корзину с провизией, восседал Гаррисон Купер в кожаной куртке и начищенных ботинках; он согнул руки в локтях и нацелился пальцами на кнопки электронного управления.

— Играешь в Линдберга? [1] Линдберг, Чарльз (1902–1974) — американский летчик, на самолете «Дух Сент-Луиса» первым совершивший беспосадочный перелет через Атлантический океан (1927). Не хватает только шлемофона и защитных очков.

С самодовольной усмешкой Гаррисон Купер извлек откуда-то недостающую экипировку и тут же нацепил ее на себя.

— Поднять «Титаник», чтобы затопить его вновь! — Сэмюель сделал несколько размашистых шагов и остановился перед красавицей-машиной лицом к лицу с ее эксцентричным хозяином. — Ну, Купер, что на этот раз? — прокричал он.

— Сегодня утром я проснулся в слезах.

— Вот те раз! А я на сон грядущий читал вслух телефонный справочник. Отлично помогает!

— Не знаю, не знаю. Мне ты читал вслух совсем другое — вот это!

Купер протянул гостю книги.

— Ну, да! Мы бухтели, как два филина, до трех ночи и опьянели без вина от английских и американских классиков.

— Вот потому-то у меня и потекли слезы!

— Почему?

— Да потому, что их больше нет. Потому, что они умерли безвестными, непризнанными, потому, что, как ни прискорбно, некоторым из них воздали должное только после тысяча девятьсот двадцатого года — начали их переиздавать и превозносить до небес!

— Хватит болтать, ближе к делу, — сказал Сэмюель. — Ты меня для чего позвал: чтобы проповеди читать или чтобы совета попросить?

Гаррисон Купер выскочил из своей машины и затолкал Сэмюэля в библиотеку.

— Для того, чтобы ты помог мне проложить маршрут!

— Маршрут? Маршрут!

Я отправляюсь в путешествие, в далекие края, в Большое Литературное Турне! Армия спасения [2] Армия спасения — международная религиозная и благотворительная организация, учреждена в 1895 г. в Англии Уильямом Бутом. в лице одного человека!

— Будешь спасать жизни?

— Не жизни: души! Что проку от жизни, если душа мертва? Нет, не вставай! Назови-ка мне тех писателей, из-за которых мы не спали ночь напролет, из-за которых у меня наутро потекли слезы. Вот бренди. Пей! Сможешь вспомнить?

— Конечно!

— Составь для меня список! Начнем с Меланхолика Новой Англии. Чудом не утонул на море, жил унылым затворником — потерянная душа шестидесятых! Так, о каких еще печальных гениях мы толковали?

— Боже мой! — вскричал Сэмюэль. — Так вот куда ты собрался? О, Гаррисон, Гарри, ты просто чудо!

— Помолчи! Ты помнишь, как пишутся юморески? Сначала смеешься, а потом начинаешь думать в обратном направлении. Поэтому давай поплачем, а потом отследим источник наших слез. Поплачем по киту, чтобы наловить мелкой рыбешки.

— Кажется, прошлой ночью я читал что-то из…

— Ну-ну?

— А потом мы говорили о…

— Дальше.

— Так…

Сэмюель сделал большой глоток бренди. Горло обожгло, как огнем.

— Записывай!

Они все записали и бросились назад.

— Что ты будешь делать, когда доберешься до места назначения, профессор-библиотекарь?

Гаррисон Купер, вновь устроившийся в тени своей великолепной парящей ленты Мёбиуса, рассмеялся и закивал:

— Хорошо сказано! Гаррисон Купер, д. ф. н. Деятель филологической нивы! Исцелитель старых знаменитостей, потерявших волю к жизни из-за нехватки человеческого тепла, признания, пьянящей похвалы. Они живут в моем сердце; их имена всегда у меня на устах. Скажи «Ах!». До встречи! Прощай!

— С богом!

Он рванул на себя какой-то рычаг, повернул тумблер: металлическая спираль затрепетала, как бабочка, — и вдруг исчезла.

Через мгновение машина Мёбиуса скрутила все свои атомы — и вернулась.

— Вуаля! — вскричал Гаррисон Купер, разрумянившись и сверкая глазами. — Вот и я!

— Так быстро? — воскликнул его друг.

— Здесь прошло не более минуты, а там — долгие часы!

— У тебя получилось?

— Смотри! У меня есть доказательства!

По его лицу катились слезы.

— Что там произошло? Ну, говори же!

— Вот, и вот, и вот!

Гироскоп вращался, лента торжественно продолжала безостановочное движение по спирали, тяжелая портьера, подобно призраку, витала в воздухе, а затем, тяжело вздохнув, опустилась.