Дмитрий Янковский - Эпицентр удачи

Года три назад я окончательно распрощался с группой, грохнув нашего вконец обнаглевшего предводителя и прибрав к рукам его скорострельную «Гадюку». Репутация моя от этого пошатнулась, но когда дело касается торговцев, куда большее значение имеет ценность и количество предлагаемого им хабара, чем степень твоих отношений с другими сталкерами. А мне на хабар везло. Недаром в Зоне поговаривали о моем несметном состоянии – несметным его трудно было назвать, но кое-что на счету в банке у меня все же имелось. Например, я первым нашел артефакт под названием «Сверло», да и после меня никто такой хреновины в Зоне не находил. Деньжат от его продажи хватило не только на автомат с подствольником, но и в банк положить. К тому же, а об этом не знал никто, я нашел два «Сверла», а не одно. Второе надежно припрятал до лучших дней, на случай, если цена на этот артефакт вырастет до нужной мне суммы. А нужен мне был миллион. Не рублей, понятное дело, а окрепшей общеевропейской валюты. Сейчас же стоимость чудо-сверлышка едва перевалила за двести тысяч, а этого по нынешним ценам и на приличную квартиру с джакузи не хватит.

Кто-то может спросить, мол, на кой хрен сталкеру квартира с джакузи? На что я могу сказать так: «Знаешь, мил человек, я не собираюсь всю жизнь ползать в грязи и медленно убивать себя энергией Зоны. А хочу я приличную квартиру, новую машину, катер, домик у воды, жену, детей, возможность послать всех к чертям псевдособачьим и поехать кататься на лыжах в Альпы».

Меньше чем в миллионный бюджет, по моим подсчетам, эта задача никак не укладывалась. Потому, собственно, при всей своей природной любви к комфорту, я оказался в этой чертовой Зоне, среди трудностей, неустроенностей, среди хмурых грубых людей, разговаривающих так, что у меня поначалу уши вяли, несмотря на опыт контрактной военной службы. Так что в здешних коллективах я себя сразу почувствовал некомфортно. Были, конечно, друзья. В основном те, кто помогал выбираться из полной задницы, или те, кому я сам помог выбраться из того же самого места. Встречались в баре «100 рентген», причем нечасто. Чаще приходилось общаться с торговцами, иногда судьба сводила со сталкерами-одиночками в поле, но все это нельзя было назвать отношениями. Да и не стремился я ни к каким отношениям, оставив их на светлое будущее. Сейчас я зарабатывал деньги, и мысль об этом бессменно сидела каждую минуту в каком-нибудь уголке мозга, иногда вырываясь наружу в виде бурчания себе под нос, потому что если так не говорить, то речевой аппарат может и вовсе атрофироваться.

– Гадская проволока! – снова ругнулся я, чувствуя, что без повреждений куртки дело точно не обойдется.

А значит, придется покупать у Сидора новую, а значит, еще чуть отложится исполнение мечты о миллионном банковском счете. В конце концов я чуть отступил от стены, хотя психологически было до чертиков трудно сделать хоть четверть шага в сторону приближающейся аномалии. Детектор пищал, как птенец в когтях кошки, – громко и часто. Он мне действовал на нервы, но выключать прибор я не стал, чтобы не дать себе повод хоть немного расслабиться. Часто перенапряжение в критической ситуации менее опасно, чем расслабленность и беспечность.

Скоро я начал не только слышать аномалию посредством детектора и видеть глазами, но и ощущать кожей. По мере приближения моей восьмидесятикилограммовой массы аномалия начала оживать. Сначала она завибрировала, чуть уплотнилась, став намного более видимой. Предметы за ней теперь искажались очень сильно, как за трепещущим водяным шаром, а бьющие сверху капли дождя теперь вызывали на искажающей поверхности рябь.

– Напряглась, зараза... – прошептал я, невольно отступая к стене.

И тут же вокруг аномалии начал закручиваться ветер, точнее, стоячий вихрь, поднявший с земли водяную пыль, травинки и прочий мусор. Движение воздуха толкнуло меня вперед, я же, чтобы скомпенсировать этот порыв, наоборот, отпрянул назад, услышав характерный треск рвущейся материи куртки. Ткань, надо сказать, очень прочная, но все же не кевлар. Так что торчавшая из стены проволока прорвала дыру и застряла, а я повис на ней, как на крючке, не имея возможности сорваться. Аномалия же, почти перед самым моим носом, продолжала бушевать, закручивая вокруг себя воздух. При этом она чуть увеличилась снизу, почти коснувшись моих ног и бедер. Лишь выше пояса она отступала сантиметров на двадцать от лица. Выглядело это страшно, но еще страшнее было висеть, не в силах сдвинуться по своему усмотрению хоть в какую-то сторону. Шевелить же ногами не хотелось совершенно – уплотненное пространство не доставало до них всего двух-трех сантиметров.