Светлана Ягупова - Феникс

- Можешь не возвращать, дарю. - Батист раздвинул в улыбке рот, и Гали заметил странное чередование зубов: белый, золотой, белый, золотой...

Брюки оказались слегка коротковатыми, с ярлыком какой-то иностранной фирмы. Пока он одевался, Батист с Пашкой раздраженно переговаривались за стеллажами, но слов было не разобрать. Когда они вышли оттуда, глаза Пашки были злыми и красными.

- Вот и отлично, - удовлетворенно хмыкнул Батист, увидев одетого Гали. Пошли дальше. - Он толкнул ногой дверь, ведущую из библиотеки в другую комнату, смежную с ней. Гостиная впечатлила Гали меньше, хотя и здесь было на что посмотреть. Деревянные панели, ковры под ногами - все, как в обычной мещанской квартире, но одну из стен сверху донизу заполнял вернисаж художников-пейзажистов, маслом и акварелью живописующих красоты родного края. Классические полотна соседствовали с модернистскими, отчего выставка выглядела пестро, откровенно безвкусно. Вдоль другой стены вытянулись два шкафа с образцами геологических пород за стеклянными дверцами. Здесь были осколки яшмы и оникса, россыпь местных самоцветов, куски известняка с отпечатками рыб и крабов. Рядом стоял небольшой станок для обработки камней - вероятно, Батист занимался ювелирным делом.

- В прошлом я геолог, - пояснил он, подметив интерес гостя к столь необычной коллекции. - Но время меняет нас. Здоровье уже не то, осел на месте и точу потихоньку камешки.

"Выходит, не только форта тебя кормит", - подумал Гали. Следующую комнату он окрестил про себя телевизионной, так как здесь стояли три приемника цветной, черно-белый и видеомагнитофон. К потолку был подвешен настоящий морской колокол.

Впустив Гали, со словами: "А вы прогуляйтесь", Батист захлопнул дверь перед Пашкой и Лешим, включил цветной телевизор и, кивнув гостю на диван, развалился в кресле.

- Уже покойничек, а соловьем заливается, - мотнул он головой в сторону поющего на экране старого певца с одышкой, давно уже отошедшего в мир иной. - Косточки сгнили, а он все поет. Это ли не прогресс? - Он закурил длинную тонкую сигарету, бросил пачку Гали, задержал дым в легких и медленно, с наслаждением выпустил через ноздри, стряхнув пепел на ковер.

- Так вот. - Холодная фольга его глаз скользнула по гостю. - Каждый приличный город имеет своих паразитов. Наш не исключение. Если откровенно, то я - паразит. Но с маленькой поправкой: трудолюбивый паразит. Все, что ты видел в моем доме, нажито вот этими руками, - он помахал по-женски пухлыми коротковатыми кистями с толстыми пальцами. - Когда-то я был умненьким-благоразумненьким, ходил на службу от сих до сих, с геопартиями мерял матушку землю, потом все осточертело. Понял, что можно жить проще, легче и приятнее. А тебе никогда не приходило такое в голову, или ты собираешься всю жизнь таскать ящики на своем горбу?

- Почему всю жизнь? Отслужу, получу какую-нибудь специальность.

- В том-то и дело, что "какую-нибудь". Сам не знаешь куда приткнуться. Ты понравился мне, и я хочу иметь с тобой дело не только по поводу форты. Бросай-ка свой магазин, возьму в помощники. Могу и от армии избавить. Для стажа будешь потихоньку, пару часов в день, где-нибудь прирабатывать. Остальное время - для райской жизни. Рыбку ловить с баркаса будем, научу тебя ювелирному мастерству. Правда, я не зарываюсь в него, лишь ракушки обтачиваю: камень много усилий требует, а там, где большие усилия, там меня нет. Эти, - Батист повел глазами в сторону двери, за которой остались Пашка и Леший, - не подходят мне. Тебя же за сына приемного считать буду, и, ежели оправдаешь мое доверие, все в этом доме будет твоим и даже сам дом. Приноси из общежития свои манатки, отдельную комнату выделю па втором этаже. Ну как, нравится мой план?

- Надо подумать, - внезапно осевшим голосом сказал Гали. Батист вызывал в нем брезгливость и в то же время притягивала его властная уверенность в своем могуществе, способность устроить чью-то жизнь, пусть даже подлым образом.

- Найдем тебе хорошую кралю, - продолжал Батист, - женишься, хозяйку в дом приведешь. Я ведь давний холостяк, - произнес он, казалось, с искренней печалью. - О наследнике мечтал - не сбылось. - В глазах его мелькнуло что-то ушибленное, и Гали понял, что при всем достатке Батист глубоко несчастен. Ни с одной бабой надолго не спелось, детей обожал, а своих так и не заимел. Чего так смотришь, не пьян я, просто развязал перед тобой язык. И, наверное, зря - азиат ты. Азиаты - народ ненадежный, хитроумный, страстный. Вот согласишься жить у меня, а потом однажды ночью прирежешь. Впрочем, ерунду болтаю. Мужик ты крепкий, хозяйство хорошо поведешь.