Светлана Ягупова - Ладушкин и Кронос

- Ну, вот что. - Старший стукнул по столу так, что внутри телевизорного блока что-то тоненько запело. - Хватит мне мозги пудрить. Если переутомился, так и скажи - у писателей это бывает. А то переведу на конвейер.

- Переведите, - сказал Веня Соркин. - Ему там легче будет думать над фабулой.

- Над чем? - не понял старший.

- Он затевает против нас производственный роман, - объяснил Веня.

Ежедневно на скамейку возле котельной усаживалась старуха Курилова в косынке с изображением карты африканской страны Зимбабве. Казалось, она сидит здесь с начала сотворения мира и, как мойра, прядет, прядет нить судьбы. Впрочем, Курилова не пряла, а вязала.

- Над чем работаете, Анна Ивановна? - поинтересовался однажды Ладушкин.

Курилова удивилась его вопросу - что это с ним? Всегда проскакивает, едва кивнув, а тут внимание проявил.

- Шаль себе вяжу, - сказала она, распрямляя мохеровую нитку. - Жаль только, цвет серый. Хотелось белую, нарядную. Слушай! - Она вдруг схватила Ладушкина за руку. - Скажи честно, собьет нас комета или нет?

- Глупости, - горячо сказал Ладушкин.

- Если нужна материальная помощь... Я всегда готова. У меня зять в загранке плавает, дочь в Африке работала...

- Пока ничего не надо, - сказал Ладушкин так компетентно, будто состоял в международной комиссии по ликвидации кометы.

Курилова успокоилась, взяла шаль за уголки и развернула.

- Вот. Почти готова.

Шаль была узорчатой, кружевной. Красивой.

- И сколько на нее ушло времени? - спросил Ладушкин.

- Да месяц ухлопала. Правда, не с утра до ночи.

- Это брутто. А нетто? Чистого времени сколько?

- Не вставая, что ли? Да разве ж я считала, голубчик. Ежели не вставая, думаю, за неделю кончила бы.

Секунды, минуты, часы на глазах у Ладушкина обрели форму петелек, сложились в кружевной платок. Итак, время обладает способностью превращаться в предметы. Выходит, одежда, книги, здания, все предметы окружающего мира - не что иное, как трансформированное время. Если бы можно было, дернув за нитку, превратить эту шаль опять в клубок и таким образом вернуть утраченные часы...

- Э-э-э, ты чего хулиганишь? Полряда распустил! - рассердилась Курилова.

- Извините, - пробормотал Ладушкин. - Задумался.

В тот день он записал в блокноте: "Мои телевизоры и рассказы превращают время в духовную ценность, учесть которую, увы, нет никакой возможности".

Теперь он знал, сколько тратит минут на готовку пищи, мытье посуды, чтение газет и журналов, на болтовню. По вечерам подводил итоги и ужасался тому, как бездарно разбазаривается день. Накапливались два-три часа, потраченные неизвестно на что, неуловимо исчезнувшие, испарившиеся.

Как зауздать Кроноса, притормозить его бег, превратить это чудовище в послушного дрессированного коня? Чем добросовестней подсчитывал каждую минуту, тем быстрее летело время. В часы вынужденных ожиданий оно плелось черепахой, и это тоже не приносило удовлетворения. Правда, черепаха легко превращалась в стремительного жеребчика, стоило где-нибудь в очереди занять себя детективом. И Ладушкин понял, что, кроме Виолетты, над человечеством висит трагедия временного парадокса: поскольку медленнее всего течет время без событий, то дольше всего оно будет длиться у человека, который сидит и без единой мыслишки в голове плюет в потолок. Ну разве не обидно, что в такой ситуации выигрывают пустохроны? Как же замедлить ход событий? Как научиться растягивать до бесконечности приятные минуты и часы, а тяжелые и серые превращать в быстролетящих птиц? Пухла голова от этих размышлений.

Он лег на диван.

И тут раздался телефонный звонок.

- Привет, - сказал Галисветов. - А у нас вчера испортилось все сразу: холодильник, телевизор и унитаз. Зашел бы.

- Да-да, конечно, - закивал в трубку Ладушкин.

- Хочу что-нибудь почитать о Че Геваре. Мне рассказывал о нем дядя Максим.

- Какой еще дядя? - ревниво полюбопытствовал Ладушкин.

- Наш сосед. Он знает пять языков, тренирует тело и дух, чтобы поехать в Африку учить безграмотных и кормить голодных.

- У тебя удивительный сосед. Он часто приходит к вам в гости?

- Не очень. Когда маме нужно что-нибудь по-французскому.

- Ясно. Ну, будь здоров, Галисветов!

- Будь здоров.

Чтобы врага победить, надо его знать. Рядом с учебниками по литературе на стол Ладушкина легли научно-популярные журналы, книги по физике и биологии. Пытаясь разобраться в некоторых статьях, Ладушкин порою ощущал себя кошкой, которая посредством обоняния решила понять устройство автомобиля.