Светлана Ягупова - В лифте

- Это у него манера такая, - заступилась Январева и притронулась к его рукаву. - Коля, что это за манера?

- Не знаю.

- Вот видите, - просияла она и чмокнула Петушкова в щеку. - Он у нас талант, а мы не осознаем это, и он сам не понимает, кто он такой.

Ирина Михайловна достала из сумки карманное зеркальце и губную помаду:

- На космосе нынче все помешались. - Отвернувшись к стенке, провела помадой по губам.

Лобанов вдруг заметил, что его охватывает благодушие. Захотелось сказать каждому что-нибудь хорошее, подбадривающее, даже Селюкову, который старательно не смотрел в его сторону. Ведь если разобраться, все здесь товарищи по нелепому случаю, и это сближает. Сколько они уже здесь - час? два?

- Антон Дмитриевич, - шурша конфетной оберткой, сказал он как можно любезнее. - Вероятно, уже получили ваш сигнал? Чего только мы "-не делаем сгоряча. Что ж, все мы люди-человеки. А знаете, - вдохновенно продолжал он, - ничего страшного еще не случилось. Вот приедет комиссия, а вы так и скажете - мол, нервишки в последнее время сдавать стали, работы много, перенапряжение, вот и сорвался. Я не злопамятен, да и шеф тоже. В дальнейшем мы поладим, утрясем неполадки и без чужого дядечки из столицы.

- Нет, Петр Семенович, - холодно сказал Селюков. - Я никогда не изменял своим принципам и говорить на черное - белое не намерен.

- Вот оно что, - Лобанов прикусил губу и внимательно взглянул на Селюкова. "Однако этот тип опасен, - подумал он. - Хоть бы вынести его присутствие здесь, рядом, не наговорить глупостей, а то аж руки чешутся врезать по этой круглой мордахе. Надо же, какое добро на шею взяли. И ведь воображает себя борцом за справедливость. Теперь от него не так просто отделаться. Такие прочно стоят на земле, знают все юридические тонкости. Начни под него подкоп, сам окажешься в яме. Хотя чего бояться комиссии? Ничего чрезвычайного не случилось, все идет нормально, как всегда. Правда, последнее время ведут себя расхлябанно, надо построже быть. Шеф хочет выглядеть добреньким, а вся ответственность, разумеется, на завотделами. Мол, сами гайки подкручивайте. Вот и надо подкручивать".

- Мы в критической ситуации, а вы, Антон Дмитриевич, воинствуете, сказала Январева. - Смотрите, я стучу в стенку. Ну? Ни звука. Нужно стоять, варить информацию, а не грызться.

Лобанов поморщился от ее сленга, однако обрадовался, что у него появилась защита, и продолжил:

- В критических ситуациях главное - не суетиться, быть собранным. Вспомните, что по этому поводу писал Бомбар; большинство потерпевших кораблекрушение гибнут не от жажды, не от голода, а от страха. Главный наш враг - страх.

- Кстати, я гибну от жажды, - призналась Январева.

- А у меня есть кефир, - вспомнил Лобанов.

Селюков хотя и не смотрел на Лобанова в упор, видел, как побагровело его лицо, когда он услышал ответ на предложение отказаться Селюкову от своих действий. Ирина и та поглядывает недоброжелательно.

Может, зря завел разговор здесь, в лифте. Но в содеянном ничуть не раскаивается. Правда, мать жаль - расстроится, что снова полез на рожон. А Ирина, эта овечка безответная, при своем характере лет пять еще будет без квартиры.

Осторожно, боком, он продвинулся к Жураевой и взял ее за руку. Покосившись на Лобанова, она резко отдернула ее. Лобанов уловил это движение, и ему стало неприятно, будто подсмотрел что-то интимное. А Жураевой на миг представилось, что еще не все кончено, и по выходным они опять будут встречаться.

- Антон, - сказала она шепотом. - Он такой буянистый.

- Кто? - не понял Селюков.

- Наш малыш. Я уверена, это мальчишка.

- Неплохо бы. - Он мельком взглянул на ее живот и вдруг горячо зашептал в ухо: - Переходи к нам, мама будет рада. Она даже согласна отдать кому-нибудь пуделя - недавно купила, очень забавный, - если он помешает тебе.

Ирина Михайловна усмехнулась, покачала головой. Слишком хорошо была ей известна ложность этого желания Селюкова. Не раз уже поселялась в его доме, но через неделю лицо его обретало такое выражение, будто его территорию захватил враг. Нет, уж лучше останется в своей однокомнатной секции, а если его мамаше захочется понянчить дитя, пусть приходит.

Наблюдая за оживленным разговором Петушкова с Январевой, за тем, как обмениваются взглядами Жураева и Селюков, Лобанов вдруг ощутил одиночество - будто кто взял и забросил его на необитаемый остров. Жаль, Галина не знает, в каком он сейчас дурацком положении - уже бы подняла полгорода. Хлопотливая она у него и заботливая, он же ей одни неприятности приносит. Конечно, досадно, что у них нет детей, но их супружество проверено испытаниями: смертью родителей, болезнями, разными бытовыми и рабочими огорчениями.