Константин Якименко: Тень на дереве

Ты ничего не помнишь.

Если однажды произойдёт чудо: я вернусь в свою родную ветку и мы снова встретимся, Ильма меня даже не узнает. Ихер Чамен? - напряжёт она память, нет, впервые слышу. Кто он такой?

Это - тоже часть моей платы е м у. За её жизнь и безопасность.

Люди видят меня, но не замечают до тех пор, пока я не замечу их. А когда я ухожу, то мгновенно исчезаю из их памяти и из их жизни. Не важно, зовут ли меня Ихер Чамен, Николай Крук или ещё как-то.

Но бывают и исключения. Бывают те, кто замечают меня сами.

Возможно, лучше бы их не было. Возможно...

- Зачем ты пришла?

Стоит надо мной - взволнованная, смущённая, испуганная. Птичка, нечаянно залетевшая в открытое окно чужой квартиры. Знакомый полумрак знакомого кафе, только музыка сейчас тише и ровнее. Это хорошо.

А зачем ты сюда пришёл, спрашивает бездушная сталь, упрятанная под толстые кости черепа, но я не отвечаю.

- Хочешь, чтобы я ушла?

- Н-нет. Извини.

- Значит, я могу присесть?

- Если хочешь... да, садись.

Теперь уже точно. Даже если она сейчас уйдёт, я не смогу выбросить её из головы. Значит, отсчёт начался. Сколько осталось? Неделя? Три дня? Или всего один?

- Дурак, - говорит Лада.

- Да, я дурак. Я действительно тебя впутал... кое во что. Я не хотел.

- Ты расскажешь, в конце концов?

- Может, выпьем чего-нибудь?

- Прекрати!

Боль несправедливой обиды. Если что, я не буду её удерживать. Я не смогу. Но Лада сидит и не спускает с меня глаз.

- Если я расскажу правду, ты не поверишь.

- Я попробую.

- Нет. Не получится.

- Тогда давай расскажу я.

- Ты? - оказывается, иногда и я могу удивляться.

- Ну вот, смотри. Я не знаю, конечно... Ну... может, ты кого-то убил. Может, даже не одного. И ещё у тебя есть какие-то... я не знаю... какие-то особенные способности. Ты работал на спецслужбу... на разведку какую-нибудь... Но ты что-то сделал не так. И сбежал. А они теперь тебя ищут, но ты прячешься. И думаешь, что если кто-то... ну, если ты будешь с кем-то, то они могут что-то сделать... Боже, я не знаю... я себя так глупо чувствую. Но ты сам виноват: ты же говоришь, что я не смогу поверить... Ну, хоть немножко похоже?

- Совсем не похоже.

- Ну так давай сам! Расскажи сказку.

- Сказку?

- Да. Только правдивую. Понимаешь?

- Кажется, да, - если бы я знал, с чего начать...

Но Лада вдруг перебивает - вспышка, стремительная экспрессия:

- Нет! Постой! Пока я не передумала... Дай, я скажу!

- Что?

- Ты ведь думаешь, что я тебя приму за сумасшедшего? А я думаю, что это я сошла с ума. С того дня ещё, боже мой... Ты, наверное, не понимаешь... ведь не понимаешь? Я думала, мне это чудится... или у меня с глазами что-то. Ну, я не знаю... такого не может быть, да, но мне всё-таки кажется, что это правда. Поэтому я, наверное, смогу тебе поверить. Но сначала скажу я. Ник, у тебя...

Слабый отзвук чего-то давно привычного. Заканчиваю за неё:

- Это правда. У меня нет тени.

Её звали Кори. Малорослая и нескладная, она смотрела на меня большими глазами - лягушонок, потерявший дорогу к родному болоту. Я почти случайно спас её от банды грабителей. У неё нечего было взять, но у них имелся и другой интерес.

Кори увязалась за мной. Несколько раз я гнал её, но она возвращалась. Ей некуда было идти - так же, как и мне.

Я не мог тогда думать ни о чём - кроме Ильмы. Множество раз пытался вернуться - и столько же раз убеждался, что это невозможно. В конце концов я устал.

Постепенно я привык. Кори ничего не требовала от меня. Хватало того, что со мной она не была одинокой. Она нуждалась в ком-нибудь, кто всегда был бы рядом. Я, кажется, тоже.

Была ночь, и в фиолетовом небе толпились чужие жгучие звёзды. Мы остановились на захолустном постоялом дворе, и там Кори предложила мне себя.

Нет, не так. Это просто произошло, вот и всё. Лишь где-то вдалеке пролетела вялая мысль: ну вот, Ильма, я снова тебя предал.

Потом мы спали - уставшие, но счастливые от того, что ещё живы. Наутро пошёл дождь, и мы вновь двинулись в путь по грязной просёлочной дороге.

О н о застало нас под вечер. Было пусто и зябко; уже тогда что-то невыносимо будничное ощущалось в неотвратимом приближении черноты.

Я отбивался от н е г о всеми силами, но их было слишком мало. Когда я понял, что есть только один выход - тот же, что и в прошлый раз - оказалось уже поздно.

Она кричала. О, как же она кричала! Её лягушачьи глаза не отпускали меня до последней секунды. Даже после того, как все звуки смолкли, и только крохотная головка торчала наружу из ненасытной утробы мрака.