Станислав Лем - Метаинформационная теория эволюции

1. Сразу оговорюсь, что буду обсуждать вопросы как трудные, так в настоящее время, полностью не проверенные в эксперименте. Я буду говорить о том, что может стать для информационного эволюционизма областью эмпирических проверок, областью, однако, так же усложненной, как новейший компьютер по отношению к простейшему конечному автомату или машине Тьюринга. Впрочем, правду говоря, различие масштабов организации я полагаю ещё большим, но, не смотря на это, какой-то след аналогии возникает.

2.Чтобы хоть немного увеличить представимость того, о чём хочу говорить, я обращусь к примеру из области известной каждому, кто ходил в школу, а именно к географии. В старом атласе Ромера, которым я пользовался в гимназии, можно было видеть рядом друг с другом одни и те же «куски» поверхности Земли, выполненные в разном масштабе. Это было время, когда уже знали, что Земля круглая, но тогда этого не знали так, как это можно увидеть теперь на фотографиях, выполненных с орбитальных станций, поднятых за атмосферу, в Космос. В основном те же «куски» планеты, её континентов, появлялись один раз в меньшем, раз в большем, а раз в наибольшем, целопланетарном масштабе. Конечно можно было и в атласе Ромера увидеть целую полусферу Земли в различных проекциях сферы на плоскость, включая всегда обращавшую моё внимание цилиндрическую проекцию Меркатора. Но я уже могу опустить здесь сравнение. Я просто хочу сказать, что ТО ЖЕ САМОЕ Землю — мы можем увидеть в различном масштабе и то, что стоящему у подножия горной цепи кажется уходящим вершиной в небо, как Гималаи, с космической перспективы будет только мелкой скальной «сыпью», побелённой на вершинах снегом.

3. Только теперь я могу перейти к указанной в названии эссе теме. Дело в том, что в одном смысле Дарвин победил Ламарка, раз, собственно говоря, нет уже биологов, считающих, что приобретённые признаки наследуются: напротив, законы селекции (естественного отбора) и мутационизма везде и прочно осели в понятийном арсенале биологических наук, здесь: в сфере познания способов, которыми жизнь, возникнув на Земле, эволюционировала в течение почти четырёх МИЛЛИАРДОВ лет, пока не создала нас. Но, однако, до сих пор внутри (или вокруг) дарвинизма или неодарвинизма идут достаточно бурные споры, потому что само понятие «естественной эволюции» (посредством отбора, в том числе полового, благодаря генам, «расширенным фенотипам» и т. д.) является мешком, в который разные эволюционисты такие, как Гоулд (Gould) или Докинс (Dawkins) складывают НЕТОЖДЕСТВЕННЫЕ, а частично даже противоречивые гипотезы. Не только моим измышлением является тезис о том, что «тотальный редукционизм», который желает свести все движущие причины эволюционных процессов к какому-то одному «двигателю», представляет собой грубое упрощение.

4. Наш запас знаний об эволюции, происходящий по преимуществу из палеонтологии, хотя и не только от неё, всё ещё не позволяет сделать однозначным понимание этого четырёхмиллиардного процесса перемен жизни (не буду уже вспоминать о том, что ВОЗНИКНОВЕНИЕ жизни всё ещё остаётся загадкой, хотя гипотез, которые должны её раскрыть, наплодилось много, причём разнообразных: но НИКОМУ НЕ УДАЛОСЬ «ВЫСЕЧЬ» ЖИЗНЬ, НИ В КАКОМ ЕЁ ВИДЕ, ИЗ НЕЖИВОЙ МАТЕРИИ). Не смотря на то, что можно было бы долго перечислять взаимно противоречащие теории: «пунктуализма», «сальтационизма», «катастрофизма» (в смысле, изложенном не только мной в книжке, сперва немецкой, «Das kreative Vernichtungsprinzip im Weltall» то есть «Креационный деструкционизм действующий в Космосе»), я вовсе не намериваюсь в настоящий момент вступать на поля сражений этих споров. Самое большее, что я могу, это напомнить о чём в них идёт речь. Ричард Докинс (а несколько лет раньше автор этих слов) высказал гипотезу «эгоистичного гена», определяющую, что эволюция идёт в основном на уровне «генетического инструктажа», а следствием «генных инструкций» являются смертные организмы, которые служат «инструктажам» ТРАНСПОРТНЫМ СРЕДСТВОМ, предназначенным для передачи этого инструктажа дальше, последующим поколениям. С довольно большим упрощением, афористически, я назвал это когда-то «блуждающими ошибками», так как совершаемые в передачах генной инструкции «ошибки» становятся источниками разнообразия, из которых естественный отбор может черпать «новые инструкции»: всё происходит таким простым образом, что то, что инструкции не сумеют передать, исчезает, и между этими организмами, которые становятся лучше сконструированными, начинается конкуренция, плохо, в общем, названная борьбой за существование, так как она вовсе не является буквальной борьбой.