Артур Конан Дойл: Машина Эрика Свенсона

Профессор Челленджер был явно в плохом настроении. Я остановился на пороге его кабинета, не рискуя войти в комнату, и слушал, как он заканчивал длинный и гневный монолог по телефону.

— Да, да! Второй раз меня соединяют неправильно. Вы думаете, что человек науки может позволить всякому идиоту отвлекать его от работы? Я этого так не оставлю! Я вас привлеку к суду!.. Я уже выиграл один процесс против петухов, которые по утрам будили меня своим идиотским пением… Я требую письменных извинений и заверений, что такой случай не повториться! Хорошо, я буду ждать письмо, а там посмотрим…

Когда профессор положил трубку, я осмелился войти в кабинет. Услышав скрип половицы, он обернулся ко мне, и я увидел голову разъяренного льва. Его огромная борода стояла дыбом, а жилы на шее раздулись. Он вперил в меня пристальный взгляд своих серых глаз и закричал:

— Что вам нужно от меня, Мэллон? Вы пришли по личному делу, или вас послала ко мне ваша паршивая газета? В последнем случае можете немедленно проваливать. Я не даю никаких интервью!

Я робко вынул из кармана конверт

— Разрешите прочесть вам это письмо, профессор. Его написал мой шеф, секретарь редакции "Утренней газеты" Мак-Ардл.

— Мак-Ардл? Я еro помню. Это наименее неприятный из всех журналистов, которых я знаю.

Я ухватился за этот спасательный круг:

— Мак-Ардл питает к вам самое глубокое уважение, профессор. Всякий раз, когда газете необходимо мнение кого-либо из корифеев науки, он вспоминает вас.

Профессор перебил меня

— Читайте письмо вашего шефа Я не могу терять времени. Мне нужно закончить ответ этому болвану Мазотти, последняя статья которого о развитии термитных личинок является шедевром невежества, глупости и недобросовестности.

Я начал читать.

"Уважаемый Мэллон! Будьте добры Навестить нашего достопочтенного друга, проф Челленджера, и попросите его оказать нам содействие в следующем деле. Некий субъект, по национальности швед, проживающим в Гемпштеде, выдает себя за изобретателя замечательной машины, обладающей способностью разлагать без остатка любое тело, помещенное в сферу ее влияния. По словам изобретателя, материя под действием его машины переходит в молекулярное состояние, т. е. распадается на свои составные части Самое замечательное заключается, однако, в том, что, — если верить изобретателю, — при помощи обратного маневра можно сновa собрать воедино эти молекулы, вернув таким образом тело в его первоначальное состояние. У нас есть основание полагать, что в этих сенсационных сведениях имеется доля правды. Вы сами понимаете, насколько важно это проверить Если машина действительно обладает приписываемыми ей свойствами, то мы находимся накануне полного переворота в технике, общественной жизни и военном искусстве. Одного поворота рукоятки будет достаточно, чтобы превратить в невидимую пыль броненосец, полк солдат, танк и т д. Повидать этого изобретателя и поговорить с ним нетрудно, ибо он, желая продать свое изобретение, заинтересован в рекламе. Прилагаемая при сем визитная карточка откроет вам двери его лаборатории. Я прошу вас поехать к нему только вместе с профессором Челленджером, который поможет вам дать затем точный и научный отчет. Не теряйте ни минуты и держите меня в курсе дела.

Ваш Мак-Ардл".

Я сложил письмо, спрятал его в карман и сказал

— Я надеюсь, профессор, что вы не откажетесь поехать со мной. Что я могу при моем невежестве понять в столь сложном вопросе ?

Заинтересованный письмом профессор заворчал не без тайного удовольствия:

— Вы правы, Мэллон. Хотя вы от природы и не лишены некоторых способностей, данный вопрос вам явно не по плечу. Я поеду с вами. Половина утра, все равно, была испорчена этим дурацким телефоном, и я готов потерять вторую. Едем!

Вот как случилось, что я одним туманным октябрьским утром очутился в метро с профессором Челленджером. Поезд уносил нас к северному предместью Лондона, где меня ждало одно из самых удивительных приключений из всех, какие случались в моей жизни.

Прибыв по указанному адресу, мы были вынуждены ждать около получаса в передней большой и, по-видимому, хорошо обставленной квартиры. Профессор кипятился и уже хотел уйти, когда в переднюю вышел хозяин в сопровождении группы лиц. Мой наметанный глаз репортера сразу определил, что это были иностранцы Проводив гостей до лестницы, хозяин вернулся к нам и представился:

— Эрик Свенсон.

Я разглядывал его с любопытством. Он был маленького роста, плечистый, но как будто бы неправильно сложенный. Все в нем было отвратительно, вплоть до рыжих, густых, как войлок, бровей. Череп у него был такого размера, какого я никогда не видел. Я подумал, что голова его как бы составлена из двух частей: нижняя половина — заговорщик, интриган, преступник, а верхняя — мыслитель и философ.