Ромэн Яров - Одно мгновенье

Постепенно страх и растерянность первых мгновений прошли, заработала машина обычного четкого, дальновидного, все рассчитывающего мышления. Конечно, это феномен. Но в то же время и подарок. Настолько великолепный, что не надо, пожалуй, думать о том, как принять гостей. Совершенно ясно: едва только они соберутся, все немедленно будет сдвинуто, придется вытаскивать чистые листы бумаги, и на них лягут формулы - какие угодно, потому что ни одна к этому случаю отношения иметь не будет, и начнется обсуждение, и разработка методики обнаружения причин нового эффекта, и поиски иных способов его проявления. Все это, конечно, очень плодотворно. Но виновник торжества будет забыт, и диссертация его забыта, а женщинам, удивившимся сперва маленькой фигурке, а потом, разумеется, охладевшим к ней, придется сидеть по углам, разговаривая только друг с другом и на него, конечно, сердиться: нашел, когда хвастаться новым опытом. И, заскучавшие, они рано потянут мужчин домой, а те будут сопротивляться, и вместо радостного воспоминания останется тоскливое.

Так он стоял, думая, и пришел мало-помалу к выводу, что не очень хорошо, когда необычное вот так вот - бух - и вторгается. Есть моменты жизни, как сегодня, например, когда хочется, чтоб все шло самым простым, тысячелетним распорядком. Он устал от сосредоточенного мышления и имеет право на небольшой хотя бы перерыв. И жена имеет право. Она устала жить с бесконечно самоуглубленным человеком. "Лучше б ты старьем торговал на базаре, - сказала она как-то в отчаянии, - да напивался, да зато б жизнью восторгался каждый день. Чем один-то раз в несколько лет".

Конечно, ей не понять радости упорного обдумывания проблемы, но у нее своя логика, свой подход. И кто скажет, что его логика лучше. Вот он, пришел этот день, и хотя бы ради нее стоит вести себя так, как будто вам по семнадцати и ты не кандидатскую защитил, а школу окончил.

Он стоял неподвижно и глядел на шкаф, пытаясь поймать взгляд своего маленького двойника, думая, что если сделает это, то все сразу станет ясным. Но в комнате было уже почти совсем темно; выключатель помещался над шкафом, а подойти к тому месту, прежде чем он приведет в порядок свои мысли, Виталий Евгеньевич не решался. То, что женщины поскучают, - ерунда, и лишняя обида жены тоже ерунда. Если сегодня все бросятся обсуждать новое явление, разгадывать его причины, то мгновенно забудется, что честь открытия принадлежит-то кандидату наук Руновскому. И публикация пойдет за подписями десятка приглашенных людей, среди которых, ничем не выделяющаяся, будет стоять и его. И даже, если он отстоит каким-то образом свое право самому сообщить о случившемся, его будет преследовать шепот завистников: "Случайность"... Но если он никому ничего сегодня не покажет, а выложит этот козырный туз некоторое время спустя, да еще присовокупит: "в результате длительных и трудных исследований"... он будет монополистом своего открытия, и уже не лабораторию дадут ему, а целый институт. Великолепных возможностей предоставляется в жизни человеку немного; один, другой раз упустил - и проиграл. Не сделать такой ошибки, вести себя тонко, умно и расчетливо - это сейчас главное. И тогда ты станешь пионером нового направления в науке, а имя твое войдет в учебники. Как все разовьется дальше, сказать трудно. Но отсчет начнется с него. И дураки получают от судьбы подарки, но умение распорядиться ими как следует - привилегия умных. Основное - ничего преждевременно не разглашать. Спрятать метеорит - или что он там на самом деле из себя представляет - в шкаф. И фигурку туда же. Вниз, под груду тряпок. Виталий Евгеньевич сделал шаг по направлению к шкафу и вдруг почувствовал, что дальше двинуться не может. Он стоял, сознавая, как мысли, владевшие им в последнее мгновенье, сообщаются маленькой фигурке и становятся ее мыслями. Ощущение этого перехода было таким же физически отчетливым, как ощущение тока крови из пальца в стеклянную трубочку. И фигурка была уже не только внешне похожей на Виталия Евгеньевича, она целиком воплощала его личность: в нее перенесся весь строй его рассуждений в тот момент, когда он сделал шаг. Но беспомощность эта длилась какие-то секунды. Как только воспроизведение его внутреннего мира было завершено, он ощутил, что может идти. Он бросился вперед, но маленькая фигурка сделала шаг вбок и слилась с черным камнем, будто в него вошла. Виталий Евгеньевич схватил камень. Нет, ни при каких обстоятельствах нельзя оставлять его в квартире, даже в самом потайном месте. Почти все, кто придет сегодня, изображены на фотографии. Ее можно снять со стенки и спрятать, допустим, в чемодан, но где гарантия, что оттуда не начнут выходить почти невидимые изображения, превращаясь в крепкие, твердо стоящие на ногах фигурки с внутренним миром прототипов в одно, произвольно выхваченное мгновенье. Не следует, застигая человека врасплох, перенимать его мысли. Ах, как можно жестоко ошибиться! И кто знает, каковы планы этого странного существа: быть может, все воспроизведенное эти фигурки тут же выложат. Да, но куда ж деваться? Выход один - отвезти камень обратно в лабораторию. Разумное ли это существо, автоматразведчик, контейнер - пусть полежит до завтрашнего дня. И не за тонким стеклом, а в сейфе. Право же, все это слишком серьезно, чтобы думать в день, специально отведенный для того, чтобы ни о чем не думать.