Антология мировой фантастики. Том 8. Замок ужаса

– Случилось, учитель? - нежно прошептала Эми.

– Да, - ответил старик хриплым, каркающим голосом. - Он идет к нам.

– Нирах?

– Да, - сказал старик. - Человек из пустыни. Он уже близко.

Они замолчали, вслушиваясь в дыхание ночи. Эми сидела на корточках, и луна играла на блестящей смуглой коже ее круглых коленей. Когда-то старик не мог смотреть на эти колени без вожделения… но с тех пор прошло слишком много лет.

Внезапно тишина, повисшая над камышовой страной, раскололась. С жутким шумом, гортанными криками и хлопаньем крыльев взмыла в неподвижный воздух огромная колония птиц, устроившаяся спать в зарослях неподалеку от острова. Словно плащом гиганта накрыли небо, на минуту погасив даже луну. Стало холодно и тревожно, а когда птицы, собравшись в стаю, изогнутой линией ушли на юг, вновь открыв пылающий лик луны, старик и девушка увидели высокую черную фигуру, скользящую к ним по расплавленной дорожке серебряного света. Круглая плоскодонка зашуршала по песку, и фигура сошла на берег, отбросив в сторону длинный шест. Старик, кряхтя, поднялся навстречу гостю.

– Приветствую тебя, учитель, - громко сказал прибывший глубоким, полным скрытых оттенков голосом.

Он подошел к костру, и стало видно, что он почти вдвое превосходит старика ростом и шириной плеч. По-прежнему сидевшая на корточках Эми сжалась, когда на нее упала огромная тень гостя. Старик поднял левую руку ладонью вверх.

– И тебя приветствую, Нирах. Давно ты не навещал меня.

– Да, учитель. Я проходил последний круг посвящения…

Старик прервал его взмахом ладони.

– Позже. Садись к огню. Ты голоден?

Темный взгляд, сверкнувший из-под костлявого лба, уперся в переносицу старика.

– Благодарю, учитель, я принял пищу.

– Ты устал? - продолжал допытываться старик. - Не поспишь ли с дороги? Может быть, хочешь Эми?

Что-то похожее на улыбку промелькнуло на бесстрастном лице гостя.

– Ты же знаешь, учитель: Итеру, прошедший все круги посвящения, становится свободным от желаний…

Старик хмыкнул. Подобрал с земли сухую веточку и бросил в костер.

– Ты стал нетерпелив, Нирах, сын мой… Я предлагаю тебе отдохнуть и успокоиться. В твоих глазах явно читается жадное нетерпение, это слабость. А слабым нельзя спускаться в Храм.

Гость опустился на корточки у огня и прикрыл веки. Мышцы на его костлявом лице напряглись.

– Я два месяца добирался сюда из Александрии. Я носил одежду воина и жил как воин… Я спал в солдатских палатках и в шалашах пастухов… Я дрался с наемниками и убивал диких зверей… Я пил соленую воду и ел плесневелый хлеб… Когда я увидел твой сигнал, мне показалось, что сердце выскочит из моей груди… А теперь ты говоришь мне, чтобы я успокоился!

Старик рассмеялся неприятным клокочущим смехом.

– Какой ты, к чертям, Итеру! Хвалишься тем, что не хочешь девку, а с возбуждением своим ничего поделать не можешь! Что с того, что возбуждение это вызвано не бедрами Эми, а лоном Эрешкигаль? Чем девка отличается от богини? Ничем - для воистину мудрого. А ты уподобился тому богачу, что завидует лишней мере золота в закромах у соседа, и считает себя выше крестьянина, вздыхающего о миске бобов на столе старосты!

Он протянул руку и неожиданно схватил гостя за ухо.

– Для тебя не должно быть разницы между водой болота и водой океана! Между городской стеной и стеной мира! Между смертью одного и гибелью всех! Ты понял, несчастный?

Нирах терпеливо мотал головой, только узлы мышц на его лице вздувались и опадали. Когда старик закончил свою экзекуцию, он сказал:

– Я понял, учитель. Я был глуп. Мне действительно следует успокоиться. Но сегодня ночь полнолуния, и я боюсь, что, пропустив ее, я не смогу войти в Храм до следующей полной луны…

– В этом не было бы ничего страшного, - возразил старик сварливо.

– Мне не очень-то весело на острове, и ты составил бы мне неплохую компанию… Во всяком случае, было бы кого таскать за уши… Ты что, слышишь голос?

Нирах молча кивнул и коснулся пальцем сверкающего под луной черепа.

– Голос, - по-прежнему ворчливо говорил старик, шаря узловатыми пальцами в складках набедренной повязки, - голос… Да неужели Мертвые так хотят видеть тебя, Нирах? Неужели они тоже стали нетерпеливы?

Нирах почувствовал знакомую пульсацию в уголках висков и быстро взглянул на старика. Тот, занятый поисками, ничего не заметил, но Нираху, вошедшему в состояние повышенного восприятия - «хара» на языке Итеру, - оказалось достаточно мгновения, чтобы понять, какие чувства обуревают учителя. Учитель боялся. Он смертельно боялся решиться на то, к чему готовился много лет - готовился сам и готовил его, Нираха. И в то же время старик хотел увидеть, что получится из выношенного ими великого плана.