Александр Глазунов - Пятиконечные из созвездия Лиры

Виктор мрачно заявил, что палатки будем ставить наверху, и… все смылись к морю в два счета. Остались Таня, Вия и я, так как Вия навзрыд закричала, чтобы я вернулась ставить палатку. Но кольев нет, ольшаник по колено. Темнеет на глазах. Я наощупь ломаю кусты, чтобы привязать палатку, а ветки пружинят. Тогда палатки стали крепить прямо к вездеходу.

Татьяна умудрилась вытащить из машины ящик с продуктами тяжести необычайной…

Из дневника Татьяны

Вчера ночью снился сон, переходящий в явь — я лежу возле костра в спальнике и боюсь, что сгорю. Очевидно, сказала об этом вслух, так как Вия разбудила меня, убеждая, что мы в палатке. Но я, даже проснувшись, ясно видела себя у костра, в том числе и дежурных — Наташу и Володю. Все это доводило меня до кошмара, так что решила встать и посидеть у настоящего костра.

Вчера Субботин был в ударе, как он выражается — «поехала крыша». Мне кажется, у него наступил психогенный шок на фоне невосприятия его личности всерьез. Он претендует на глубину суждений, но несет такую околесицу из громких фраз и глупостей, что долго не вытерпеть, хотя давала себе слово сдерживаться…

Только что разбрелись по палаткам после шикарного ужина. Мы у океана, вернее, на берегу Берингова моря. Ширь, глухой шум прибоя, северная сдержанная красота окружающего пейзажа. Жалко, что пробудем здесь всего один день…

Да, когда ехали в машине, в какой-то миг мне показалось, что все это: даже наше хихиканье, рожицы сидящих в кабине, все вокруг я уже где-то видела. Все это мне знакомо…

Вечером Виктор опять ходил удрученный — видимо, потому, что вокруг «детсад».

Пришли на берег, все, естественно, кинулись ставить палатки — развести костер минутное дело. Потом можно и ужин приготовить, и все остальное. Не знаю, может, полагается действовать как-то иначе, тогда надо прямо сказать об этом, а не молчать, мрачнее тучи.

Сегодня опять в родной палатке, пишу при свечке, вдали шум прибоя, небо все усеяно звездами. Наверное, это и есть счастье…

Солнце пронизывало лучами и море, и небо, и воздух — все сверкало, искрилось, слепило. Розовая пена набегавших волн дробилась и рассыпалась от легкого ветерка с моря. Снежники серебрились на зеленых склонах сопки, на их фоне палатки наши казались нарисованными, как и кострище, вокруг которого никого не было.

У ручья Татьяна мыла посуду. Субботин спросил ее, куда все подевались, на что она, смеясь, ответила:

— Ревизию делать убежали.

— Какую ревизию?

Да по берегу кто что собирает, — отмахнулась Татьяна, — Валера натаскал к костру капроновых веревок, пластмассовые канистры, даже лопату нашел. Все, говорит, японского производства. Наталья с Вией часов в шесть вскочили…

— Значит, мы опоздали? — спросил я, плеснув в лицо холодной водой.

— Это точно, — промычал Володя с зубной щеткой во рту.

Из дневника Натальи

Утром разбудила Вия, сказала, что все уже встали и бродят по берегу.

Я выскочила из палатки, а у костра только Виктор и Неля — они ночью дежурили. Подошли к ним, собрались попить чайку, и вдруг Виктор сорвался — стал расспрашивать, чем мы сегодня недовольны.

При этом принялся вспоминать вчерашнюю стычку, чуть ли не до первого дня скатился, когда я ему сказала, что вся эта организация — авантюра, и организована она из рук вон плохо.

День был солнечный, прибой бухал в берег, а он сорвался, да так мелочно, что я просто рот открыла.

Вчера я почти что восхищалась Виктором — не в пример другим, он первым соскакивал с вездехода. И вдруг…

Ясно, что дежурил всю ночь, замучился, но…

Пошел легкий раздрай. Тем более, что основная работа была вроде бы закончена. Я прекрасно понимала, что если мы опять займемся тестированием, нас просто не поймут. Начался распад… Особо тесных связей между нами и раньше не было, но теперь все стало очень откровенно.

Вия, оказывается, подняла меня потому, что мужики принесли с берега всякую всячину, и она рвалась туда же.

Боже, кругом сущая барахолка! Банки, бутылки, ящики, канистры любых размеров — стеклянные, пластиковые, металлические; сети целыми бухтами, веревки, поплавки, зажигалки и другая дребедень, преимущественно японская.

Я сразу вспомнила, как в Средней Азии местные пацаны, пока мы обедали, сидели неподалеку и сторожили освободившиеся консервные банки. Мы тогда удивлялись, зачем они им?