Михаил Ишков - Заповедник архонтов

Я их остановил — окликнул, когда те начали барабанить в дверь камеры.

— Успокойтесь! Там наверху и так все знают.

Вечером сказок не было. После отбоя я допоздна проговорил с товарищем Тоотом, которого, как оказалось, вместе с Эттой тоже решили отправить на Дьори. Начальник канцелярии объявил, что им доверено задание особой важности — сопровождать гарцукову дочь Дуэрни, собиравшуюся на соседний материк сдавать экзамены. Какие экзамены, мне так и не удалось выяснить. Самый осведомленный в хордянской властной и кастовой иерархии Тоот ответил просто — пришел ее черед. Сдаст экзамены, освободится от излишков памяти, получит специальность и вперед строить ковчег. Все другие вопросы он попросту игнорировал: либо отмалчивался, либо плечами пожимал. Наконец усмехнулся, положил мне руку на плечо и сообщил.

— Послушай, товарищ, что ты меня пытаешь? Я бы и рад объяснить тебе, что к чему, однако у меня нет выхода.

— То есть?.. — не понял я.

— Если бы мы с тобой встретились на воле, я рискнул бы просветить тебя насчет этих экзаменов, что значит «очистить память», каким образом добраться до ковчега. У меня в этом случае был бы выбор. Распустил язык, значит, можешь спокойненько отправляться в тюрьму, пока ковчег не оценит тяжесть твоего проступка, а сейчас куда я могу пойти, кому довериться? Я и так уже в тюрьме. Нет, это исключено. Выбора нет, значит, и говорить не о чем.

— Можно сбегать в канцелярию и там все выложить, — робко предложил я, нутром ощущая всю нелепость подобного предложения. — В крайнем случае, мигни вон тем, — я кивком указал на Роовертов.

Главный инженер — седеющий, напоминавший попугая, поселянин, с крючковатым носом, хохолком и большими залысинами по обе стороны выпуклого лба, усмехнулся еще горше.

— Я товарищей не предаю. Если совершил промашку, сам иду и каюсь, но стучать на друзей?.. О чем ты говоришь, Роото!

В этот момент он поймал мой взгляд, брошенный на культю, улыбнулся, почесался здоровой рукой под мышкой и успокоил.

— Пустяки!.. Отрастет…

До побережья мы добирались по реке. В безлюдном, заброшенном морском порту баржу направили к дальнему причалу, где мы пересели на единственный на всей акватории парусник, стоявший у полуразвалившегося пирса.

Издали на фоне закатного, в полоску неба вычурные расписные обводы «Калликуса», что означало «Устойчивый на волне», просматривались особенно хорошо. Это было небольшое, тонн на двести, судно с низкими бортами и высокими надстройками на носу и корме. Прямые паруса на фоке и гроте были подобраны, на ветру плескались лишь треугольные, раскрашенные цветными полосами, косые полотнища на бизани. На мачтах трепетали вымпела, на корме был поднят напоминавший змеиный язык, раздвоенный на конце флаг Дираха. Вершина грота была также украшена набором из параболической антенны и плоского рупора вращающегося локатора. Там же была натянуты несколько проводов, унизанные желтыми керамическими изоляторами — по-видимому, длинноволновая антенна.

Парусник пришел на Дирах с соседнего материка, и капитан-дьори волком смотрел на нас. Как объяснил мне Этта, этот ублюдок (он кивнул в сторону капитана, которого звали Хваат) одно время «путешествовал», потом его списали со службы, отправили в нижний мир и оттого весь Хорд ему теперь не мил. Особенное отвращение у него вызывали эти слюнтяи и тугодумы дирахи.

Парнишка употребил глагол, который означал, что этот плечистый, малорослый, метр с кепкой, оперенный вокруг шеи густой рыжеватой бородой, крепыш с огромными, под стать филину глазами, поминутно срывающийся на грубую брань, «путешествовал» в космическом пространстве. Я переспросил Этту, тот подтвердил.

— Точно так. Водил корабли в безатмосферных далях. Вот уж, наверное, где натерпелся страха, потому теперь и наглеет.

— Как ты можешь знать об этом? Ведь ты же видишь его первый раз в жизни?!

Юноша пожал плечами, а Тоот объяснил.

— Так они устроены, сварщики. Порода такая. Стоит им взглянуть на металлические листы, сразу скажут, какой ток потребуется для электротеплового соединения, в какой среде и как его варить. Могут даже химический состав сплава назвать.

— Но поселянин, даже такой придурок, как этот дьори, это же не металл! Это — живое существо!

— Им, сварщикам, все равно. Такая уж у них порода — востроглазая…