Михаил Ишков - Заповедник архонтов

— Шагай веселее, Иуда! — подбодрил я спутника.

— О, учитель!.. — только и смог вымолвить он и, жалко улыбнувшись, робея совсем, как человек, поставил ногу на первую ступеньку.

— Помолись и спускайся, — добавил я.

Наконец он сжал губы — довел их до толщины мизинца и двинулся вниз по лестнице.

Мы спускались долго. Подземный ход пребывал в отличном состоянии, разве что пыли и некоей липкой паутинистой пленки здесь было предостаточно, а так ступени все целы, края не выщерблены, грани едва округлились. Первый отблеск, означавший конец пути, вспугнул меня, когда я уже решил, что конца этой лестнице не будет. Ударило в глаза металлическим тусклым отсветом, потом густо запахло ржавым металлом — уж что-что, а нюх у меня был, хвала ковчегу! Я долго стоял принюхивался, затем бодро шагнул вперед и уперся в металлическую, напоминающую букву «о» плиту. Установили ее, по-видимому, сразу после отливки и обработкой поверхности себя не утруждали. Тут в мою спину ткнулся Сулла, жалко взвизгнул и принялся отчаянно чесаться: сначала левой ногой правую, затем правой — левую.

Я повернулся к нему.

— Если твоя вера крепка, ничего не бойся.

Он судорожно кивнул. Я улыбнулся, он тоже заметно повеселел. Тогда я не удержался от назидания — как ни крути, а схождение в ад даже для нашедшего свет губошлепа было трудным испытанием.

— Если есть желание бежать отсюда, вспомни: ты — соль земли! Если соль потеряет силу, чем сделаешь ее соленой? Зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечник, и светит она всем в доме. Если же найдешь в себе желание испытать себя, вспомни: не заботься о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем; довольно для каждого дня своей заботы. Проси и дано будет, ищи и найдешь, стучи и отворят тебе.

Щеки у Иуды заметно полиловели — он обрел мужество, наградил им и меня, оробевшего до замирания сердца при виде двери, своей формой и расположением напомнившей ту, перед которой я томился, охваченный страхом и надеждой, далеко-далеко, в райском краю, именуемом Якутией. Это на планете Земля, в другом галактическом витке Млечного пути. Там моя родина, там я сражался за папоротников цвет, там попал в подземелья, где шестьдесят пять тысяч веков укрывался мрачный фламатер. Вход в таинственную сопку прикрывала такая же плита, здесь я не мог ошибиться. Это был факт, ошеломляющий, вгоняющий в оцепенение!..

В случайность не верилось, в необыкновенную удачливость тоже. Неужели за тридевять земель мне вновь повезло наткнуться на упрятанный в толще местных горных пород звездолет?

Не слишком ли часто? Но если эта дверь была отлита ди, что мне было делать на этой поганой, варившейся в собственном соку планете? Зачем меня послали сюда?..

Я уселся на ступеньку, лихорадочно почесал виски. Иуда пристроился рядом, выжидающе глянул в мою сторону.

Итак, повторим легенду, то есть приписываемую мне биографию.

Давным-давно некий звездолет II класса, называемый фламатером (у него и название было, которое можно перевести как что-то среднее по смыслу, извлекаемое их слов «неугомонный», «вечно бодрствующий», «сохраняющий мужество на страже»), был отправлен расой Ди в далекое далеко. Цель — определить параметры какой-то космической постоянной.

Сообщество Ди принадлежало к цивилизациям первой волны. (Земля по их классификации — к третьей.) В Солнечной системе звездопроходец попал в засаду, организованную некими архонтами. В бою «Неугомонный» получил серьезные повреждения и совершил аварийную посадку на Землю эпохи плиоцена (то есть шесть с половиной миллионов лет назад), где и укрылся, свернувшись в изначальную оболочку. Служебный устав и маршрутное задание требовали возвращения звездолета на Ди, однако восстановить собственными силами приводную станцию, то есть весь сложнейший комплекс, обеспечивающий межзвездный скачок, — фламатер оказался не в состоянии. Экипаж погиб, сам корабль получил серьезные повреждения, поэтому звездолет залег в спячку (назовите ее анабиозом) до той поры, пока на приютившей его планете, переполненной примитивными формами жизни, не появится достаточно разумная раса, с помощью представителя которой можно было бы восстановить стартовый комплекс. При этом главным условием пребывания межзвездного корабля на первобытной земле являлось сохранение тайны.

В конце концов, именно мне выпало бремя подсобить затаившемуся пришельцу покинуть пределы Солнечной системы. В момент старта фламатер сразился с галактическим крейсером архонтов, весь этот срок поджидавшим его в районе Сатурна. Я тоже принял участие в битве, в которой был сражен насмерть, там же расстался с земной плотью. Меня, погибавшего, успели доставить на борт «Неугомонного», где переписали в нейтринные ячейки фламатера, успевшего переместиться на другой край галактики. Так я оказался за тридевять земель от родины. [1] Эти события излагаются в романе «Знак оборотня» («В рабстве у бога»), вышедшем: М., Центрполиграф, 1999 г.