Зиновий Юрьев - Быстрые сны

– Перестань же, дорогая. Что ты хочешь от бедной мисс Басс?

– Я? – саркастически воскликнула старуха. – Я от нее ничего не хочу. Я не этот боров Бьюгл, который каждый раз облизывался, когда смотрел на нее…

– Он ухаживал за ней?

– Если облизывание называть ухаживанием – то да.

– А она не выказывала какой-нибудь симпатии к нему?

– Может быть, и выказала бы, если бы Эммери Бьюгла не держала за руки и за ноги жена и шесть человек детей. Наш Эммери настолько ненавидит прогресс, что не признает противозачаточных средств.

– Скажите, миссис Хамберт, как по-вашему, мог мистер Бьюгл ревновать ее к Колби?

– Наверное. Особенно если бы он вбил себе в голову, что все это дело рук красных и либералов. Бедняга везде видит козни либералов. Вы видели, как он ест?

– Нет, не приходилось.

– Он подносит вилку ко рту, потом передумывает, рассматривает кусок, нюхает его и только потом отправляет себе в рот.

– Марта, мне кажется… – сказал профессор, но не окончил фразы и улыбнулся.

– Скажите, миссис Хамберт, а у мистера Лернера не было никаких отношений с Валерией?

– У Лернера? Почему Лернера? – подозрительно спросила она.

– Я пытаюсь представить себе общую картину.

– Хватит с нее двух. Она и их не заслуживала. Бегать за одним и видеть, как на тебя облизывается другой, – это более чем достаточно для такой особы, какой была эта Басс.

– Марта…

– Перестань мне затыкать рот, Хью! С годами ты становишься просто невыносим! Ты не даешь мне сказать буквально ни слова, я не бессловесное животное. Я никогда не влезаю в чужие беседы, как ты иногда себе позволяешь, но всему есть предел, дорогой. Тебе лучше?

– О да, да, – простонал профессор и закрыл глаза.

– Вот так с ним всегда, – вздохнула миссис Хамберт. – Стоит ему начать какой-нибудь неприятный разговор, как он возбуждается, начинает нервничать, а нервничать ему категорически нельзя. У него слабое сердце…

– Благодарю вас, миссис Хамберт. Вы очень помогли мне. Картина, которую вы нарисовали, очень жива… – оказал лейтенант, вставая.

– Вот видишь, дорогой! – Старуха испустила пронзительный торжествующий клич. – А ты говоришь, что я ничего не понимаю…

Профессору будет нетрудно умирать, подумал Милич, выходя из коттеджа Хамберта. Чтобы избавиться от такой супруги, имеет смысл даже умереть. Теперь понятно, почему он стал астрономом. Он надеялся, наверное, что хоть в космосе найдет отдых от нее. Но она, судя по ее манерам, сидела рядом с ним в обсерватории и говорила, куда направлять телескоп: «Хью, не говори глупостей, это альфа Центавра. Бета Центавра совсем не там, куда ты смотришь. И не спорь, дорогой. Не затыкай мне рот. Это не твой космос, а наш космос».

Господи, вздохнул Милич, а может быть, он стал знаменитым ученым именно потому, что она совсем затюкала его? И памятник поставят им обоим. И бронзовый Хамберт будет сидеть, заткнув пальцами уши, а она будет стоять против него, навечно раскрыв рот и уперев руки в бока…

… Он вошел в коттедж Бьюгла. Физиолог ждал его.

– Чем обязан столь раннему визиту? – спросил он.

– Несколько вопросов, мистер Бьюгл.

– Пожалуйста, пожалуйста, дорогой лейтенант, я полностью к вашим услугам.

Гладко выбритое лицо физиолога было розово, розово блестела его лысина, и даже бородавка на подбородке была розовая. Ирония судьбы, улыбнулся про себя Милич: всю жизнь сражаться против красных, а самому быть розовым. Впрочем, вскоре цвет лица у него должен слегка измениться.

– Мистер Бьюгл, вы, я слышал, страстный рыболов.

– Страстный – это, пожалуй, преувеличение, но, наверное, не очень большое. – Бьюгл вопросительно улыбнулся, ожидая следующего вопроса.

– А где вы здесь ловите?

– Здесь? Здесь, собственно, выбора нет. На озере. Спиннингом. Иногда с лодки, иногда с берега. В это время года, когда рыба уходит на глубину и засыпает, можно только блеснить. Хищник всегда активен.

– Я бы с удовольствием сходил с вами разок-другой.

– Буду рад. Удочки у меня есть, даже запасная пара резиновых сапог.

– А в чем вы ловите? Все-таки ведь холодно…

– Тепло, уверяю вас, дорогой лейтенант. Я надеваю толстый свитер, нейлоновую куртку и чувствую себя великолепно даже на самом пронизывающем ветру. Важно только, чтобы куртка была из плотной ткани.

– А можно посмотреть вашу куртку?

– Пожалуйста.

Эммери Бьюгл вышел из комнаты, а Милич подумал, что держится он удивительно. Что делать, он уже давно пришел к выводу, что преступление – одна из тех немногих областей человеческой деятельности, в которой любители иногда могут дать сто очков вперед профессионалам.