Не хотелось Николаю Аникеевичу вторично поворачивать заводной ключик. Словно чувствовал, что повернется не ключ, а нечто неизмеримо большее. Конечно, подумал он, можно и не пробовать. Черт с ним, в конце концов, с этим ключом, с дурацкими этими часами. Мало ли странных вещей творится на белом свете. Что он, в конце концов, телекомментатор, чтобы все знать и разъяснять? Но были эти маленькие юркие мыслишки лукавыми, и Николай Аникеевич знал, что если сейчас же, тут же, не разберется с лопнувшей пружиной и неведомо почему идущими часами, то не отделаться ему от Солдата. Помарширует, поотдает важно честь невидимым своим командирам, а потом и вовсе уведет с собой старого часовщика.
А не хотелось бросать неторопливо солидную свою жизнь, квартирку с полностью выплаченным паем, коллекцию. Смертельно не хотелось. Не хотелось превращаться из знающего себе цену уважаемого человека в цугало, в посмешище, в седого дурачка. Маршировать по тротуарам не хотелось.
Николай Аникеевич прерывисто вздохнул, не в первый раз пожалел, что не верит он в бога, а то как бы было славно и уместно сейчас перекреститься, и повернул ключ. И снова заводной валик крутанулся легко, язвительно, словно издеваясь над ним. Николай Аникеевич попробовал завести пружину боя, но и ее валик вращался так же легко. Похоже было, что в барабане вообще не было пружин.
"Сволочь этот Пытляев, - с неожиданной злобой вдруг подумал Николай Аникеевич. - Заманил к себе, подсунул старуху с сумасшедшими какими-то часами. Тавтология божьих одуванчиков".
"Спокойнее, - сказал себе часовщик, - спокойнее. Не торопись к Солдату. Разложи все по полочкам, как инструмент ка рабочем месте: отвертки - к отверткам, пуансоны - к пуансонам, корнцанги - к корнцангам, чудеса - к чудесам".
- Значит, Екатерина Григорьевна, вы говорите, что часы ни разу не заводили? - мягко и терпеливо спросил Николай Аникеевич.
- Вы меня что, за склеротичку считаете? -все еще стоя, сердито сказала старушка. - Я ж вам раз пять повторила: не заводила.
- Скажите, а подводили вы стрелки? Ну, по сигналам точного времени?
- А зачем?
- Как зачем? Для чего передается проверка времени? Чтобы можно было точно установить часы. Понятно?
- А они и так тютелька в тютельку ходят. Всегда как пикнет в последний раз, так они бить начинают. Зачем же подводить? Уж не так я глупа, как кое-кому кажется. Не чурка, поди, деревенская. Я, к вашему сведению, до пенсии диспетчером на автобазе работала.
- Да, да, конечно, - сказал Николай Аникеевич и замолчал. Слов больше не было. Сколько было защитных слов, всеми обложился, все израсходовал. Все.
Старушка тем временем включила телевизор. На экране выплыл циферблат, и секундная стрелка судорожными скачками неумолимо двигалась к программе "Время".
- Привычка у меня такая, - уже мягче сказала старушка, не посмотрю программу "Время", заснуть не могу.
Стрелка дошла до цифры двенадцать, появилась заставка "Времени", и в то же мгновение часы на столе начали отбивать свои девять ударов. И снова колокольчик звучал хрустально-тоненько, из далекой волшебной страны с Золушками, Карабасами-Барабасами и длинноносыми мальчиками.
- Так сколько вы хотите за часы? - неожиданно спросил Николай Аникеевич и крайне удивился, потому что твердо решил попрощаться и уйти, постараться забыть выскочивший из зажимов безумный этот вечер.
- Телевизор цветной...
- Вы уже говорили, Екатерина Григорьевна. Сколько это денег?
- Не знаю... Шестьсот пятьдесят вроде...
- Вы ж говорили, шестьсот?
- Мало ли чего говорила? А бой-то какой у них душевный! И идут как - сами видели.
"Идите-ка вы, божий одуванчик, подальше со своим душевным боем", - подумал Николай Аникеевич и хотел было сказать "до свиданья", но почему-то вместо этого хрипло сказал:
- Часы, конечно, интересные, но больше четырехсот я вам дать не могу. И то только потому, что я часовщик и мне интересно разобраться в их ходе. Так что не обессудьте, Екатерина Григорьевна.
- Телевизор... - упрямо сказала старушка и поджала губы, пристально глядя на сельскохозяйственные машины, которые застыли в торжественном строе на линейке готовности. Около них, как танкисты, стояли механизаторы.
- На днях я был в комиссионном магазине на Войковской. Прекрасные там есть цветные телевизоры за триста-четыреста рублей.
- Да? - саркастически воскликнула старушка и стремительно повернулась к Николаю Аникеевичу. - С изношенными кинескопами? Нет уж, спасибо.
Страдая и презирая самого себя, Николай Аникеевич вздохнул, покачал головой и сказал устало:
Читать дальше