Николай Гомолкo - Шестой океан

Полицейские бросились к Рендолу.

— Мистер Пэтон!

— Мистер…

— Стойте! — приказал Рендол и направил атомный пистолет на полисменов. Те, как бараны, шарахнулись назад.

Маленький Джонни только теперь узнал в незнакомом человеке своего отца. Он обрадовался и, счастливый, бросился к нему.

— Папа, папочка!..

В дверях появилась Нелли. Остановилась в нерешительности, пораженная увиденным.

Полисмены сначала ничего не могли понять. В самом деле, почему Чарли Пэтона, управляющего ракетного завода, могли назвать в этом доме отцом? Но потом, когда инженер сорвал парик, сержант с тяжелой дубинкой на поясе вдруг выхватил пистолет и направил его на Рендола. В тот же миг инженер нажал на кнопку авторучки и пучок смертоносных лучей сделал свое дело. Сержант тяжело осел на пол. Полисмены бросились наутек, но Рендол резким окриком остановил их:

— Ни с места! Иначе — смерть!

Полными ужаса глазами смотрели полисмены на Рендола. Их положение было незавидным. Тут не в ногах надо было искать спасения…

— Теперь вы знаете, кто я такой, — спокойно проговорил инженер. Прошу сложить оружие. И — быстро!

— Мистер Рендол, мистер… — растерянно залепетал один из полисменов. Простите, но мы не можем… Нас выгонят из полиции. Вы понимаете — семья, дети…

— Понимаю, уважаемые джентльмены, — ответил Рендол и сел на диван возле двери. — Оружие ваше мне не нужно. Оставьте его здесь, потом получите обратно. Мне надо проститься с семьей.

— Благодарим, сэр, — повеселели полисмены.

— А сейчас отнесите сержанта в сад, сделайте перевязку. Нелли, подай бинты, йод. Приношу извинения, сержант, — обратился он затем к раненому. Получилось недоразумение. Вы хотели награды? Пожалуйста, возьмите эти доллары. Их хватит, чтобы вылечить руку. А наперед имейте в виду — с огнем шутить нельзя. За это, как видите, бьют по рукам. Гуд бай!

Стиснув зубы, сержант глухо стонал. Он ничего не ответил Рендолу. В его глазах горел огонь мук и ненависти.

Полисмены сдали оружие, подхватили сержанта и, понурив головы, понесли его в сад.

В комнате остались только Рендол, Нелли и дети. В первые минуты Рендол не решался глянуть в глаза Нелли. Он чувствовал себя несколько виноватым. Не стоило в своем доме начинать стычку с полицией. Но иного выхода не было. Не мог же он допустить, чтобы полисмены взломали сейф и завладели его изобретением — атомным пистолетом. Ни в коем случае!

Он и раньше понимал, что конфликт с ненавистными изуверами типа Уолтера неизбежен. Они уже присвоили его проект космической ракеты, они готовы были отнять у него все силы и знания, превратить в послушного раба.

И вот, получив необыкновенный сплав, являвшийся надежным изолятором для радиоактивного излучения, Рендол решил хоть частично использовать эту находку в своих целях. За несколько дней он создал из этого сплава что-то вроде авторучки. Заряд — десяток граммов радиоактивного кобальта, и в руках — страшное оружие, действующее бесшумно, безотказно.

Рендол сначала обрадовался, а потом, подумав, загрустил. Его изобретение было не такое уж безобидное. Если о нем дознаются хозяева Штатов, добра не жди.

Вилли тяжело опустился в кресло.

— Так вот, Нелли, колесо нашей судьбы круто повернулось. На какое-то время нам придется расстаться. Я отказался работать у сенатора Уолтера. Понимаешь, этот хищник хотел пойти на сумасшедшую авантюру. Он вооружил «Атлас», намереваясь, видимо, захватить русскую ракетную станцию. Это угрожало бы новой войной, ужасными муками для человечества… Покидая завод, я захватил с собой некоторые свои чертежи, без которых ракета Уолтера не сразу может быть построена. Этого мне не простят.

Нелли любящим взглядом смотрела на Вилли, на его мужественное лицо, на милые морщинки…

— Бедный мой Вилли! — проговорила она. — Делай, как знаешь. Я не сомневаюсь, что поступаешь ты правильно, как и надо. Трудно мне будет с детьми, но мы ждем тебя, надеемся на лучшее, на скорую встречу.

Рендол все время наблюдал за лицом жены, следил за ее глазами, желая проверить свое сомнение. Глаза были одинаковые — карие, с золотистыми искринками. «Ну вот и хорошо, — с облегчением подумал Вилли. — А я волновался».

Он обнял жену за плечи, повернул ее к себе лицом и долго всматривался в дорогие черты, будто стараясь навеки запомнить их.

И вдруг Вилли побледнел. Испуг и растерянность отразились на его лице. Что это? Неужели?.. Зрачок правого глаза Нелли был неподвижен, мертв.