Николай Гомолкo - Шестой океан

— Ракета чудесная. Только бы диверсанты к ней не подобрались.

Денисов немного помолчал, потом проговорил:

— Законная тревога у тебя, Олег. Нужно помнить: чем больше у нас успехов и радости, тем сильнее злятся наши враги. Но им не удастся пробраться на наш космодром — руки коротки!

— Это верно, — поддержал Виктор. — Но я за то, чтобы взять с собой в полет и оружие. Чем черт не шутит, может, встретимся с Полем Арнолем. А он, видно, такой парень…

— Если понадобится, — ответил Денисов, — мы с Арнолем справимся и без оружия. Я все думаю о его ракете. Загадочная история. Вы не помните, когда они совершают посадку?

— Сегодня утром, Иван Иванович, — ответил я.

— Эх, как нехорошо получилось, — пожалел он.

Затем посмотрел на часы и оживленно сказал: — Включи, пожалуйста, радиоприемник. Теперь как раз четыре. Послушаем последние известия.

Я повернул ручку настройки. В радиоприемнике послышался треск, шум. Потом зазвучал голос диктора:

«Слушайте экстренное сообщение Белого дома. Ракета «Анаконда», которая сегодня утром начала посадку на Луну, потерпела аварию. Связь с экипажем прервана. Причины аварии неизвестны».

— Ну вот, то страшное, чего я ожидал, случилось, — сказал Денисов тихим голосом. Откинувшись на спинку сидения, он закрыл глаза.

Признаться, у меня по телу пробежала холодная дрожь. Вот тебе и космические дороги. Первый полет — и катастрофа… Если нет связи с ракетой, то и думать долго не приходится: она встретилась с крупным метеором.

До самой Галактики ехали молчаливые, озабоченные.

Наконец вдали из-за леса показался серый купол обсерватории. Там внимательные глаза телескопов, с неослабевающим вниманием следящие за большой Солнечной Республикой. Неподалеку от обсерватории стоят мощные направляющие антенны радиолокационных установок, радиостанций, космических телепередатчиков.

Широкое бетонное шоссе круто свернуло в сторону. Реактивный ЗИЛ остановился.

— Иван Иванович, приехали! — напомнил я Денисову. Он раскрыл глаза, удивленно оглянулся. Конечно, он не спал, а что-то мучительно обдумывал. Выйдя из кабины, Денисов торопливо зашагал по широкой аллее. Куда? Я пошел за ним следом.

И вот мы сидим в круглом зале, в котором царит полумрак. Вдоль стен щиты управления, огромные матовые экраны. Они пульсируют миллионами разноцветных точек.

Денисов кивком головы поздоровался с операторами радиолокаторов, сел возле экрана, на котором сразу увидел силуэт «Анаконды».

— Сигналов нет? — спросил он.

— Нет, Иван Иванович.

Денисов тяжело вздохнул. Он предчувствовал беду, но не такую. По его расчетам, ракета Штатов если и должна была потерпеть аварию, то из-за недохватки топлива. А здесь случилось совсем неожиданное. Погибли люди… Они не успели даже послать в эфир понятное на всех языках «SOS».

До самого вечера просидел он у аппарата, записывая данные полета ракеты, определяя ее орбиту. Потом поднялся, устало сказал:

— Завтра ракета разобьется о лунные скалы. Им нужно помочь! Проверьте еще раз и сообщите мне.

— Хорошо, Иван Иванович, — торопливо проговорил старший оператор.

И только он подошел к двери, как на щитах вдруг загорелись красные огоньки ламп. В зале послышался какой-то гудок, сбоку вспыхнул небольшой экран телевизофона.

Я остолбенел от неожиданности. Прямо мне в глаза смотрела Наташа. Лицо ее было взволновано, лихорадочно горели глаза.

— Начальник операторской! Товарищ начальник, — говорила она с каким-то отчаянием в голосе. — С ракеты «Алмаз» идут странные сигналы. Включаю центральный зал. Слушайте! Слушайте!..

Денисов круто обернулся, вскинул голову. Откуда-то, как будто из-под потолка, долетал едва слышный голос на английском языке:

— Откройте дверь «Алмаза». Откройте… задыхаюсь!..

— Роб, я с ума сошел или мне приснилось? Что это придумал Макс? Он же погубил себя, — говорил растерянно Поль Арноль.

Роб стоял у иллюминатора притихший, задумчивый. Сквозь звездную суету черного неба перед ним вырисовывалась фигура больной, обессиленной жены. Не она ли это говорит, шепчет с упреком посиневшими сухими губами:

— Роб, ты погубил себя…

Он все-все помнит до мелочей. Эсланда сердцем чуяла беду. Она не была рада тем пятистам долларам, которые он с гордостью вложил в ее руку в день, когда был зачислен в экипаж ракеты.

— Это нехорошие деньги, раз они заработаны таким способом… Роб, одумайся. Поищи другую работу. Я подожду… Я не умру…