Чарльз Шеффилд - Мыслями в Джорджии

Мы с Биллом переглянулись. Ничего себе молодежь! Борода с проседью, редеющие волосы… Энни тем временем продолжила рассказ. Мы углубились далеко в прошлое, узнали о первых Тревельянах и о строительстве Большого Дома. Наконец в коробке осталось всего-навсего два снимка.

— Приехали, — со смехом объявила Энни. — Про этих людей я ничего не знаю, кроме того, что они, по-видимому, поселились тут первыми.

Каждый из нас получил по карточке. Моя оказалась не фотографией, а картиной, на которой был изображен дородный мужчина с окладистой бородой и пронзительными серыми глазами. В одной руке он держал длинную курительную трубку, а другой поглаживал по голове собаку. Подпись под рисунком отсутствовала.

Билл неотрывно глядел на другую карточку. Я протянул руку. Он, казалось, не заметил моего движения, но какое-то время спустя все-таки передал карточку мне.

Снова рисунок. Стоявший вполоборота мужчина, темноволосый, с пышными усами, словно разрывался между необходимостью позировать художнику и желанием повернуться к расположившейся рядом женщине. Она держала в руках букет цветов, подбородок ее был слегка вздернут, будто женщина бросала кому-то вызов. Ее взгляд, как говорится, брал за живое. Внизу, над самой рамкой, имелась выведенная черной тушью подпись: «Люк и Луиза Дервент».

Я от неожиданности на какой-то миг онемел. Молчание нарушил Билл.

— Как эти рисунки оказались у вас? — спросил он дрожащим от волнения голосом.

— Разве я не рассказывала? — Энни, похоже, не замечала, в каком мы с Биллом состоянии. — Первые Тревельяны построили Большой Дом по соседству с Малым, который возвели гораздо раньше, уж не знаю, когда точно. Дервенты жили в Малом.

Билл повернулся ко мне. Некоторое время мы молча глядели друг на друга, потом он выдавил:

— Значит, у вас есть и другие вещи? Ну, из Малого Дома?

Энни покачала головой.

— Были, но дедушка Джима вскоре после нашей свадьбы устроил генеральную уборку и выкинул все, что попалось ему под руку. А рисунки я сохранила потому, что они мне понравились, только и всего. — Должно быть, хозяйка заметила, как мы с Биллом одновременно обмякли на стульях. — Нечего сказать, хороша! — воскликнула она. — Обедом накормила, а про десерт забыла. Сейчас принесу яблочный пирог и сыр.

Она отправилась в кладовую, Джим Тревельян вышел из кухни вслед за женой, а Билл вновь повернулся ко мне.

— Поверишь ли, мне ни разу не пришло в голову спросить! Разумеется, я спрашивал у Джима про вещи из Малого Дома, и он сказал, что его дед все повыкидывал. Поэтому я и не стал ничего выяснять у Энни.

— Не переживай. Лучше поздно, чем никогда, верно? Значит, художника звали Люк Дервент, а инженера-математика — Луиза Дервент.

— Она не просто инженер, а первый на свете программист! — Тут Билл спохватился — вспомнил, видимо, что мы договорились ничего не обсуждать, пока я не изучу все материалы. В этот миг, как нельзя кстати, возвратился Джим Тревельян, который принес огромную книгу, величиной с дорожную сумку. Черный тисненый переплет украшали медные уголки.

— Я вам говорил, что дед все повыбрасывал и посжигал, так? Но он был человек верующий, поэтому Библию тронуть не посмел. — Джим с громким стуком опустил книгу на стол. — Она тоже из Малого Дома. Хотите, забирайте ее с собой.

Я пододвинул книгу поближе, расстегнул толстую металлическую пряжку. Из того, что далеко не все страницы плотно прилегали друг к другу, следовало, что между ними что-то проложено. В полной тишине я принялся перелистывать Библию.

Меня ожидало разочарование. Да, между страницами кое-что лежало — засохшие полевые цветы, сорванные давным-давно. Изучив каждый цветок, я снова пролистал Библию, а затем с тяжелым вздохом оттолкнул ее от себя.

Теперь за книгу взялся Билл.

— Есть еще одна возможность. Если у них в семье царили такие же порядки, как в моей… — Он открыл последний форзац. На плотной желтоватой бумаге было изображено разноцветными, наполовину выцветшими чернилами фамильное древо Дервентов.

Мы с Биллом изучили каждое имя и сделали копию с рисунка. Энни и Джим охотно нам помогали.

Впрочем, нас снова ожидало разочарование. Имена ровным счетом ничего никому не говорили. Единственное, что нам удалось установить — Люк и Луиза были братом и сестрой по отцу. Даты жизни на рисунке не обозначались, на Люке и Луизе древо обрывалось.

Похоже, мы зашли в тупик. Энни наконец принесла десерт. Потом мы надежно упаковали рисунки, чтобы их не промочило дождем, и двинулись обратно в Малый Дом, пообещав Энни быть к завтраку.