Виктор Кувшинов - Пасынки зинданов (Мир, которго нет)

Решившись, Ян кинулся, как ужаленный, в указанном направлении. Действительно, стропила не держались в полусгнивших бревнах, и после двух основательных пинков, вылетели из пазов, образовав внушительную прореху. Беглец сумел пригнуть приподнятую крышу на место, пока вываливался наружу. Все обошлось без лишнего шума и пыли, хотя какая тут пыль в такой слякоти… Ян оказался на заднем дворе никем не охраняемого барака, стоя по щиколотку в жиже. Думать было некогда, да и не о чем. Поэтому он, что называется, подхватил юбки, рванув в сторону далекой опушки, еле просматривающейся из-за сита мелкого и нудного дождя.

Путь лежал через все те же заболоченные поля с резиновой травой. Ян только раз обернулся, и заметил далеко в стороне одинокую фигуру. Заметили ли его бегство? Но, поскольку за ответом бегать было далековато, то и расстраиваться по этому поводу не стоило. Так что он только поддал газу, шлепая по грязи ногами и проваливаясь в нее почти по колено. Со стороны этот медленный спринт по сплошной полосе препятствий выглядел наверно забавно, но Яну как-то не хотелось лишних наблюдателей, и он чесал, как пьяный заяц по болоту, через каких-нибудь полчаса добравшись до опушки колючих кустарников. Это препятствие оказалось нисколько не легче болотистого поля. В результате нескольких попыток он продрался-таки под полог деревьев, оставив на колючках изрядную часть одежды. Дальше он держал путь, ориентируясь только на ветер, равномерно закидывающий порции прохладной мороси в левое ухо.

Беглец брел, выдерживая направление весь остаток дня. Все мысли были заняты тем, как быстрее уйти от ненавистного места. В конце концов, дневной свет покинул его одновременно с остатками сил. Ян, не видя почти ничего, забился под ветви большого дерева, в надежде, что там будет посуше. И только замерев на сырой земле, понял, что у него, наверно, нет шансов. Сил фактически ни на что не было, и последние их остатки высасывала вместе с теплом промозглая влажность. Он впал в состояние оцепенелого полузабытья.

В голове кружились мысли: «Что дальше? Он, может быть, продержится один дневной переход, не больше. Куда идти? Надо найти крестьян, о которых говорил Вася, и разжиться у них едой и одеждой». Ему было ясно, что он никогда не примирится с рабский жизнью в болотном волшере, так же, как и не пойдет в прислуги или помыкать другими людьми. Да никто ему уже этого и не предложит. Может, попробовать разыграть из себя странствующего мага? Но он не знает ни одного даже завалящего заклинания и проколется при первой же проверке его способностей. Так ничего и не придумав, он заснул кошмарным сном.

Утро не внесло никаких изменений, разве что ноги тряслись от слабости, и все тело бил озноб от переохлаждения. Ян даже стал немного понимать тех рабов, которые молились на своего господина, предоставляющего им кров и пищу. Но, несмотря на слабость, он заставил себя двигаться дальше. Через пару часов беглец уже совсем плохо соображал, где и как идет. Поэтому, когда он вышел на дорогу, огибающую очередное заболоченное поле, и увидел перед собой двух всадников, только тупо на них уставился, вместо того, чтобы бежать в лес.

- Ну что же ты Ян, и двух часов не погостил у нас? – наигранно заботливо спросил знакомый голос Петрухи. – Бегать-то тоже надо уметь, а не с бухты-барахты – без еды, без одежды.

Ян от неожиданности плюхнулся задницей прямо в лужу и только открывал рот, как рыба, пребывающая в немом возмущении оттого, что ее вытащили на воздух. Бывший конвоир продолжал философствовать:

- Избить бы тебя надо, для порядка, так ведь и так еле на ногах держишься. Ты идти-то можешь?

- Нет… - выдохнул из себя последнюю надежду на свободу Ян

- Хм, а чего ж с тобой делать-то? Связать руки и тащить за собой – так мы и к вечеру не доберемся. А падать будешь, так еще и руки из суставов повыдергаются. Опять же – порча магова имущества. Ты сейчас, пожалуй, и сзади на крупе лошади не усидишь. В общем так: вставай! Ох, и грязный же ты, – брезгливо скривилась Петькина рожа. – Да никуда не денешься…

Он подогнал коня к беглецу, ухватил за шиворот и закинул того поперек седла прямо перед собой. Здоровенный конь только присел под тяжестью двух тел и снова выпрямил ноги. Так Ян и поехал назад к своему новому дому, вися через коня кверху задом, к земле передом.

***

Дальше жизнь слилась в один унылый и мутный поток времени. Первых пять дней его держали на цепи и заставляли работать на обработке ненавистной резиновой травы: выдавливать и выпаривать сок, варить из него каучук и подготавливать его для продажи.