Алексей КАЛУГИН Array - Журнал «Если» 2008 № 12

– Я так и думал, – буркнул Рудольф, уже начиная спускаться. – Ну и ладно.

Япет, подобно Луне, всегда обращен к Сатурну одной стороной, и день его длится семьдесят девять земных, поэтому почти ничего не изменилось, когда мы вернулись к челноку.

– Пошли прогуляемся, – сказала я Флойду.

– А откуда мы только что вернулись? – Он говорил негромко, но в тишине челнока Рудольф не мог не догадаться, что он разговаривает со мной. Астронавты уже давно научились ценить тишину. Если люди заперты в летающей коробке 365 дней в году, то любой скрип или гудение могут свести с ума. Тишину же, с другой стороны, всегда можно заполнить, включив личную аудиосистему.

К сожалению, у Рудольфа проблемы с тишиной не было. В том смысле, что, хотя я могла разговаривать с Флойдом наедине, ему становилось трудно отвечать, как только он снимал костюм.

– Скажи Рудольфу, что хочешь сфотографировать местный закат, – добавила я.

– До заката еще дней десять или одиннадцать.

Клянусь, иногда Флойд специально изображает тупого. Но на этот раз он просто устал.

— А ты не можешь говорить здесь?

— Нет.

— Ладно, – вздохнул он. – Я скоро вернусь, – сказал он Рудольфу.

— Делай, что хочешь, лишь бы мы завтра вышли вовремя.

Глаза у Рудольфа были закрыты, но я не могла сказать, размышляет он или почти заснул.

Флойд не произнес ни слова, пока не надел «шкуру» и не запустил откачку воздуха из шлюза.

— Мы могли бы просто воспользоваться микрофоном костюма.

— Да, но я хотела поговорить о нем так, чтобы его не видеть.

Разумеется, я отслеживала телеметрию челнока и могла видеть Рудольфа, но для меня разница имелась. Рудольф не спал, а скармливал кусочки черной породы мини-«Спектруму». Мне стало интересно, знает ли он, что за ним наблюдают? А если знает, то волнует ли его это? Если я для него всего лишь вещь, то для него такое наблюдение могло ничего не значить.

— Для чего ему все это нужно? – спросила я.

— Та щебенка и пыль, что он собирает?

— Да. – Хотя я могла спросить и про мини-анализатор, и про все остальное.

— Может быть, он что-то ищет.

— Для чего? Кстати, даже я на его месте не смогла бы разобраться, где именно образец был сунут в мешок.

— Хороший довод. – Насосы шлюза отключились, и мы вышли наружу. – Ты помнишь, как после извержения вулкана Райнье половину Сиэтла снесло к чертовой матери?

«Помнишь» – слово не совсем правильное, но я об этом читала.

— Да. Хотя снесло далеко не половину. Только парочку пригородов.

— Ладно, но после извержения люди собирали пепел и делали из него всякие штуковины – фигурки снежного человека и медведей гризли, тотемные шесты, макетики кораблей и прочую дребедень.

— Так ты думаешь, что Рудольф планирует открыть сувенирный киоск? И как он его назовет? «Останки планеты X»? – Как называлось то животное из классики, тающее в воздухе? Ага, вспомнила. – Или «Хвосты Чеширского кота?» Но это если предположить, что те камешки имеют хоть какое-то отношение к погибшей луне. Может быть, это всего лишь пыль кольца.

Когда мы оказались снаружи, Флойд и в самом деле решил прогуляться.

– Я не говорил, что на его месте поступил бы так же. Просто людям нравится коллекционировать подобные штучки, и не надо вкладывать в мои слова слишком много смысла.

На базе Япет Флойд подобрал для себя несколько предметов снаряжения, в том числе и прыговые шесты. Он посоветовал и Рудольфу купить парочку, но тот лишь рассмеялся. Дело в том, что планетные крысы из внутренней системы подпрыгивают, когда пытаются идти при низкой гравитации, зря тратя силы на перемещение тела вверх и вниз, а не на продвижение его вперед. Более пологая траектория эффективнее, особенно если ее можно стабилизировать шестами.

Лучше всего это работает на плоских поверхностях наподобие Впадины. Время от времени Флойду приходилось огибать крупные валуны, но при низкой гравитации шесты для этого лучше, чем ноги, и, хотя у нас не было шестов на Титане, Флойд умел с ними обращаться. Он вошел в ритм, и вскоре челнок скрылся за изгибом горизонта.

В таком темпе мы бежали минут пятнадцать. Говорить было почти не о чем, и мы молчали. Флойд в душе спортсмен, и я знаю, что его завораживает ритм движения и дыхания. Мне этого не понять, разве что интеллектуально. Зато меня заворожил вид.

Прямо перед нами над Впадиной красовался Сатурн, словно нарисованный штрихами пастели. Его кольца были видны почти (но не совсем) под прямым углом, рассекая небеса, подобно ножу. Солнце висело чуть сбоку у нас за спиной – настолько низко, что крутые склоны гор рассекали многочисленные тени, заставляя обрывы выглядеть еще хуже, чем в действительности, и создавая иллюзии обрывов там, где их не было.