Николай Симонов - Сидоровы Центурии

Людмила тут же села на освободившееся место за столиком. Павлов не видел свою одноклассницу уже много лет, знал, что она окончила институт культуры, и слышал от кого-то из одноклассников, что она работает в каком-то музыкально-педагогическом учреждении. Но все оказалось гораздо круче. Людмила рассказала, что в настоящее время она является администратором в рок-группе "Машина времени", и в данный момент вместе с художественным руководителем коллектива Андреем Макаревичем после завершения гастролей в городе Перми направляется в Новосибирск, куда ее шефа пригласили заехать, чтобы дать сольный концерт в одном очень-очень секретном НИИ. Все остальные участники рок-группы, а также инструменты и аппаратура двигались в направлении Москвы, а, вот, она и Макаревич — противоположно.

Павлов хотел предложить Людмиле шампанское, и собрался было открыть бутылку, но она отказалась, сославшись на то, что Макаревич может обидеться на нее за то, что ее долго нет, а ей надо бы, чем быстрее, тем лучше, доставить в его купе "источник вдохновения". Павлов понял, что она имеет в виду, и предложил помощь в качестве консультанта и спонсора.

— Нет, с этим у нас все в порядке, — засмеялась Людмила, — я уже отдала официантке деньги за пятизвездочный армянский коньяк. Обещали скоро принести.

И тут она неожиданно предложила:

— А пошли-ка со мной. Мы едем в СВ. Познакомлю тебя с Андреем. Мужик — классный. Выпьем, а потом, может, даже что-нибудь сыграем по старой памяти. Ой, умора, вспомнила, как ты на банджо в школьном джаз-банде наяривал!

— Эх, семь бед — один ответ! Пойдем! — согласился Павлов, а про себя подумал: Зайду на полчаса. Поболтаю с Людкой, познакомлюсь с Макаревичем, возьму автограф и отправлюсь к себе.

Макаревич с Пановой ехали в третьем вагоне. Чтобы добраться туда, Павлову, волей неволей, следовало пройти через свой вагон и мимо своего купе. Он уже про себя решил: — Если дверь в купе закрыта, пройду мимо. Если дверь открыта, зайду и сообщу Мелиссе о том, что на полчаса отлучусь. Если, конечно, не встречу ее по дороге.

По дороге он ее не встретил. Проходя через свой вагон и мимо своего купе, он заметил, что дверь плотно закрыта, поэтому стучаться и объясняться не стал, а лишь показал Людмиле, где он разместился.

Волнения Павлова по поводу своих перемещений были совершенно напрасны. Получив через Мелиссу 100 рублей, Наденька решила, что это — аванс. Она, естественно, была согласна его отработать. Поскольку Павлов ей понравился, она подумала, что было бы гораздо приятнее отдаться ему не в поезде, а в красивой и уютной обстановке дорогого гостиничного номера, где есть душ и ванная. К тому же у нее разболелась голова, и она предложила Мелиссе ни в какой вагон-ресторан не ходить, а всем вместе поужинать, как вчера. Павлов, дескать, сам придет, не век же ему в ресторане торчать. Мелисса приняла во внимание ее аргументы и, вздохнув, стала терпеливо ждать своего потенциального жениха.

Прошел час, Павлова не было. Прошло еще полчаса, а Павлова все нет. Проснулся Фишман, проехали Свердловск, приготовились к ужину, а Павлов все не шел. Тогда Мелисса, наплевав на условности, отправилась на его поиски. В вагоне-ресторане она его не нашла. Присела за свободный столик и заказала себе чашку кофе и 50 грамм коньяка. Прошло еще полчаса, а Павлов не появился. Тогда она обратилась к официантке, дескать, не помнит ли она такого-то посетителя, на что официантка резонно ответила, что посетителей много, а она одна. Возвращаясь, заплаканная, в свой вагон, она столкнулась с проводницей Алиной, которая сразу поняла, в чем дело и успокоила ее сообщением о том, что ее кавалер "зажигает" в 3-м вагоне в компании с музыкантом Андреем Макаревичем.

Итак, под вечер, уже немного подвыпивший Павлов, вместе со своей, случайно встретившейся одноклассницей Людмилой, объявился в 3-ем вагоне поезда "Москва-Новосибирск". Еще издали он определил, в каком купе едет набирающий популярность рок-музыкант, потому что услышал, как он поет, аккомпанируя себе на гитаре. Слова песни из-за стука колес еще невозможно было разобрать, но вот, они подошли к купе с приоткрытой дверью, расположенному посередине вагона поближе, и Павлов расслышал начало еще никому не известной песни:

"Вагонные споры последнее дело,

Когда больше нечего пить,

Но поезд идет, и бутыль опустела

И тянет поговорить.

И в схватке сошлись не за страх, а за совесть.

Колеса прогнали сон.

Один говорил: "Наша жизнь, это — поезд!"