Николай Симонов - Сидоровы Центурии

— Поздно уже, наверное, — засомневался Галыгин, сославшись на эпизод встречи Сергея Сергеевича Мерцалова с виконтессой Мари де Марсель, и предложил заодно также избавиться и от Genius Loci, чтобы совсем не попасть впросак. Можно без конца ломать голову над словосочетанием "попасть впросак", если не знать, что "просак", это — такой станок, на котором в старину вили веревки и канаты. Наверное, попасть в такой станок на его ходу было делом не самым приятным, поэтому при работе с просаком рекомендовалось держать ухо востро.

— А это мы сейчас выясним. Давайте позвоним отцу Андрею и посоветуемся? Как он скажет, так сделаем, — предложил Шлыков.

Отцом Андреем звали его бывшего одноклассника Андрея Эммаусского, который после окончания школы поступил в духовную семинарию, а впоследствии с отличием окончил Ленинградскую духовную академию. Кстати, с друзьями-коллегами Шлыкова священник тоже был хорошо знаком. В летний период по выходным дням и при хорошей погоде, отслужив утреннюю литургию, отец Андрей на чуде российского автопрома под названием автомобиль "Ока" иногда приезжал к своему бывшему однокласснику в гости на дачу, расположенную на берегу Клязьминского водохранилища. Подобно святым первоапостолам Петру и Андрею, отец диакон был неравнодушен к рыбной ловле, но, правда, не сетями, а удочками и спиннингом. Он также неплохо управлялся со спортивной яхтой, которую Шлыков и Галыгин в 1992-ом году по случаю и задешево купили вскладчину.

Отец Андрей оказался дома и на предложение "пообщаться по богоугодному делу" отозвался охотно, но прежде попросил прислать ему для ознакомления по электронной почте текст литературно-художественного произведения, вызвавший разногласия. Ровно через три часа он позвонил, и для удобства общения Шлыков настроил конференцсвязь. Это — такой режим телефонии, когда одновременно несколько человек могут разговаривать и слышать друг друга.

Первым делом отец Андрей поинтересовался, кто автор произведения, и какое у него образование? Узнав же о том, что писатель — компьютерная программа, отказывался в это поверить, но после дополнительных разъяснений от души смеялся, потому что, по его словам, вплоть до 4-й главы, не сомневался в том, что описываемые события могли происходить на самом деле. Он, правда, не поверил в существование иеромонаха Николая, отправившего послание в будущее, хотя именно этот персонаж, по его мнению, нейтрализовал пагубное влияние "воинства Вельзевула".

— Ваша программа сама исправила вашу ошибку, когда вы мистицизмом прельстились и беса для развлечения публики придумали. А его и придумывать не надо, потому что он есть, — пристыдил их отец Андрей.

Затем отец Андрей порекомендовал им дать программе "ЭП-Мастер" задание переписать рассказ заново, внеся в исходные данные следующие коррективы:

— Тему борьбы добра и зла в образе ангельских и демонических сущностей не развивать, чтобы не впасть, подобно писателю Лукьяненко, в манихейскую ересь (1);

— Обратить Сергея Сергеевича Мерцалова в истинную православную веру и содержание четырех свитков пергамента, оказавшихся в распоряжении, не раскрывать;

— Убедить читателя в том, что метемпсихоз и реинкарнация — опасное еретическое заблуждение;

— Беса категории "Б" по кличке "Цензор" отправить куда-нибудь подальше, например, в Атлантиду;

— Подобрать Дмитрию Васильевичу Павлову благонравную невесту и побудить его к покаянию.

— Ничего себе задачки?! — в один голос заявили наши друзья, услышав рекомендации отца Андрея.

— Так не вам же их решать. У вас, как я понимаю, есть программно-аппаратное устройство, которое за вас думает, и, я должен признаться, делает это даже очень неплохо. И это лишний раз свидетельствует о единстве сознания и бытия, духа и природы, — даже если сознание представляют не обычные человеческие мозги, которые у многих по причине ненадобности высохли, а их электронный аналог, — снова пристыдил их отец Андрей, впрочем, наверное, не желая их обидеть.

Геннадий Галыгин решил, как говорят немцы, das Feld rДumen, не уступать и не отступать, и ехидно поинтересовался у отца Андрея насчет причины запрета раскрытия информации, содержащейся в четырех свитках пергамента, которые чудесным образом оказались в распоряжении Сергея Сергеевича Мерцалова.

— Это попахивает инквизицией, — заметил он.

— Ничем это не попахивает, кроме апокрифов, то есть не одобренных церковью евангелий, большинство из которых, и это точно установлено, появились через сотни лет после известных вам событий в Иерусалиме во времена Понтия Пилата, — сердито парировал его выпад отец Андрей (2).