Николай Симонов - Солнцеворот

Преподобный Светозар, который являлся автором данного текста, даже оставил некоторые зарисовки найденных предметов, опросив перед этим всех членов Совета старейшин. Далее, в пергаменте говорилось, что в тот же самый год, когда высокочтимый Гарагуля основал на Красных Камнях приход, все странные предметы и вещи были сброшены в бездонный провал Соляной пещеры. Многие из орландов, которые участвовали в захоронении "колесниц богов", вскоре заболели. У них стали выпадать волосы, шелушиться кожа и крошиться зубы. Кто-то из них вскоре умер, а иные до конца жизни испытывали мучительные головные боли. Автор манускрипта объяснял все это происками Великого Змея. Влияние этого злого (инфернального) существа, по мнению образованных людей Империи джурджени, стало особенно заметным с тех пор, как Луна снова стала сближаться с Землей.

Колыван велел своей дочери Глафире, по мере возможности, докладывать ему о состоянии здоровья Инги, о которой "белохвостые", по правде говоря, заботились изо всех сил. Им даже удалось уговорить ее попариться в бане и поесть горячего супа, но уже на другой день у нее начался сильный жар, и ей стало так плохо, что пришлось вызывать ее мать Соню-Кукушку из рода Красной Лисицы и бабку-знахарку Пелагею из рода Желтого Быка. Осмотрев Ингу, и найдя место укуса клеща, Пелагея поставила неутешительный диагноз: "Заражение крови".

IV

Проснувшись в шатре Михея одновременно с первыми признаками рассвета, Павлов решил внимательно осмотреть новое место жительства, чтобы потом не производить на сородичей Сороки впечатление слишком забывчивого человека.

Осторожно, стараясь не разбудить Медвяную Росу, он выбрался из-под мехового пледа и оделся по-домашнему: в штаны и рубаху из домотканого материала, и поддевку из тонкой кожи, отделанную мехом, похожую на халат без рукавов. Вместо уже ставших для него привычными мокасин он обулся в легкие кожаные гамаши. Все эти вещи ему еще вчера вечером доставили из его "семейной кладовки", пообещав, что к утру Медвяной Росе и Саре Гудвин обязательно будет подобрана и подогнана по фигуре одежда, соответствующая домашнему облачению орландов. Им также была обещана парная баня, бочонок пива и прогулка по окрестностям с пикником. Вечером предстоял визит в приют Желтого быка, о котором Нара по дороге с причала успела договориться с Лавандой, пригласив заодно и ее, на пару с Ерофеем. Нара полагала, что ей следует как можно скорее отблагодарить "белохвостых" за ту помощь и поддержку, которую ее семья получила от их "славного парня", то есть от Павлова.

Было тепло. На небе догорали звезды. По земле расстилался туман. В окрестных рощах проснулись и запели ранние птахи. Пахло хвоей, черемухой и сиренью. Короче, наступили классические предрассветные сумерки коротких майских ночей на широте Северного Забайкалья. Павлов прошелся по центральной, вымощенной булыжником, дорожке, определяя функциональное назначение расположенных вдоль ее строений. Он сразу догадался, где пищеблок, летняя столовая и колодец. Вот — столярная мастерская, а рубленые избы на сваях с односкатными крышами, это — по всей видимости, амбары и вещевые склады. А вот и баня с предбанником, в который его поначалу хотел поселить дед Михей.

Подле бани он заметил небольшой бассейн 4х4 метра, выложенный камнем. К бассейну была подведена деревянная труба, из которой тонкой струйкой текла вода. Идя вдоль трубы, чтобы понять, каким образом бассейн наполняется водой, Павлов миновал поленницу дров, дошел до частокола и через щель между бревнами рассмотрел родник. Затем он вернулся назад к бане и решил пройтись по боковым дорожкам. Он почему-то надеялся на то, что, кроме бани, в приюте должны находиться и иные места общего пользования. Но вдоль боковых дорожек располагались только жилые строения, похожие на урасы (3) — летние жилища якутов. В одном из них проснулся и заплакал грудной ребенок, и Павлов услышал, как какая-то женщина его успокаивает.

Наконец, он обратил внимание на два деревянных строения в форме усеченной пирамиды, расположенных вдоль частокола по обе стороны от ворот. Подойдя к ним поближе, он чуть не расхохотался, так как вместо "М" и "Ж" над дверьми висели доски: одна с изображением мужика с бородой, а другая — женщины с огромным бюстом. Перед входом в каждое из указанных строений стояли лавки, а на них деревянные ведра с водой для омовения. В стену под козырьком для защиты от дождя были вбиты деревянные крюки, на которых висели полотенца из грубого домотканого холста.