Николай Симонов - Солнцеворот

— Разные были оценки, — уклончиво ответил Павлов и, не выдержав, спросил: А это не вы, случайно, преследовали меня на НЛО по дороге из Москвы в Новосибирск?

— Зачем такие сложности? — невидимое существо заговорило томным голосом педераста: Я действительно сопровождал тебя, но не на НЛО, как ты изволил выразиться, а на кончике луча лазера пока еще неизвестного вашей науке способа накачки.

— Разве законы физики допускают возможность перемещения физических тел не только в пространстве, но и во времени? — удивился Павлов.

На эту реплику невидимый собеседник ответил сиплым, плавающим в диапазоне волн плохо настроенного радиоприемника, голосом:

— С точки зрения науки 70-х годов ХХ столетия это невозможно, хотя ваши писатели-фантасты имеют наглость утверждать обратное. О том, кто из них прав, можешь убедиться сам.

— Подождите, — возразил Павлов, — я же точно помню, что летел сюда на каком-то кукурузнике.

— Это иллюзия, — ответил Наставник и осекся.

С неба послышался гул мотора. Павлов поднял голову и увидел знакомый силуэт Ан-2.

— Я же говорил! — закричал Павлов и от радости начал прыгать и махать руками: Сюда, сюда, я здесь!

— Екэлэмэнэ и опээрэстэ! — крепко выругался Наставник голосом тов. Афанасьева и предупредил: Я скоро вернусь.

Самолет, сделав круг, начал удаляться и вскоре исчез за верхушками деревьев.

— Может, меня заметили, — с надеждой подумал Павлов, и ему мучительно захотелось покурить.

В тот же самый момент, когда он об этом подумал, он почувствовал, что во рту его находится тлеющая папироса. Он с наслаждением затянулся, достал папиросу изо рта и внимательно ее рассмотрел. Это была самая что ни на есть настоящая беломорина.

— А, что, жизнь налаживается! — подумал он и, озоруя, представил себе замороженную в холодильнике бутылку "Столичной", граненый стакан и засоленный в деревянной кадке огурец.

Вышеуказанные предметы немедленно возникли, словно соткавшись из воздуха, на уровне его глаз. Если бы он вовремя не подхватил бутылку, то она бы, наверное, разбилась, свалившись на плот внезапно приобретенной силой тяжести. Потому что стакан стукнулся о бревно так громко, что у него сердце екнуло. Огурец тот ничего. Просто шлепнулся, как это и положено хорошо просоленному огурцу, если его отпустить в свободное падение в соответствии с первым законом сэра Исаака Ньютона. Павлов нагнулся, поднял и осмотрел стакан. Вроде ничего. Целый. Привычным движением, стараясь не удивляться, он открыл "Столичную", и налил в стакан 100 грамм

Принюхавшись и убедившись, что это именно то, что он хотел, Павлов на всякий случай пополоскал огурец в речной воде, опрокинул водку в глотку, смачно закусил соленым огурцом и затянулся беломориной. К нему начало возвращаться присутствие духа, которое он, расхаживаясь по плоту, продемонстрировал громкой декламацией стихов Мандельштама:

"Роговую мантию одену,

От горячей крови откажусь,

Отрасту присосками и в пену

Океана завитком вопьюсь.

Мы прошли разряды насекомых

С наливными рюмочками глаз.

Он сказал: "Довольно полнозвучья!

Ты — напрасно Моцарта любил!

Наступает глухота паучья,

Здесь — провал превыше наших сил!"

Снова над головой послышался гул мотора. Самолет Ан-2, снижаясь, сделал над ним круг и скрылся из виду. Тут Павлов почему-то вспомнил про документы и ценные вещи, которые были при нем, когда он пришел в гости к Аркадию Моисеевичу Фишману: паспорт и партомоне со 127 рублями с мелочью. В тот же миг эти вещи возникли перед ним на расстоянии вытянутой руки. Он успел схватить паспорт, тогда как партомоне свалилось на плот. В этот момент он отчетливо услышал протяжный гудок проплывающего мимо него теплохода, шум работающего двигателя, музыку и веселые голоса, стоящих на его палубе людей. При этом самого теплохода он не видел. Он даже не заметил ни малейшего следа его присутствия на водной глади.

Из репродуктора невидимого плавсредства громогласно лилась песня о каком-то Андрее, которого какой-то псих пригласил прогуляться по водной поверхности, как обыкновенную водомерку:

"Видишь, там, на горе, возвышается крест?

Под ним десяток солдат. Повиси-ка на нём,

А когда надоест, возвращайся назад

Гулять по воде, гулять по воде,

гулять по воде со мной".

— Эй! — робко прокричал Павлов и помахал в сторону теплохода рукой, прекрасно сознавая, что это — слуховые галлюцинации, не более.

Когда шум теплохода затих, он, наконец, рассмотрел паспорт и партомоне. Паспорт был его, но почему-то старый и просроченный, а в партомоне он не досчитал 15 копеек мелочи.