Николай Симонов - Солнцеворот

— Вот это сюрприз! — еще больше загрустил Павлов, и снова попытался ухватиться за последнюю соломинку, пробормотав что-то про электроны, которые тоже иногда покидают свои атомы, и такой процесс называется ионизацией.

— Ионизация, реионизация! Хватит про физику, геологию и астрономию! Давайте поговорим о филологии. Вы запомнили хоть что-то из того, что вам начитала программа переводчика моего квантового PC? — перевел бес разговор на другую тему.

— Почти ничего. Я же вам говорил, что к обучению языкам не способен, — сознался Павлов.

Бес начал его успокаивать:

— Не переживайте. В мозге человека есть участок. Не скажу какой. Но посредством его стимуляции можно ускорить скорость запоминания в 20 раз! Можно, я его у вас немножко раздражу, а потом программа-переводчик начнет распаковывать файл, который уже заархивирован в вашей голове?

— Валяйте, — согласился Павлов.

— Этот процесс займет ровно два с половиной часа, — предупредил его бес и тут же предложил сопутствующую услугу: Кроме орландского, который я вытащил из сознания этой несчастной аборигенки, в вас будет полностью загружен и сам толковый словарь эсперанто, — таким, каким он был на дату последнего обновления. Знание эсперанто пригодиться вам при выражении наиболее сложных мыслей, соответствующих уровню вашего образования.

— Арнольд Борисович, да вы просто волшебник! — попытался подольститься Павлов.

— Да ладно уж, — снисходительно заметил бес и, усмехнувшись, добавил: Ваш Христос на пятидесятницу смог сделать гораздо больше. Его сторонники в один миг научились говорить на всех тогдашних языках, включая старославянский.

— Все равно заранее вас благодарю, — искренне сказал Павлов и задал вопрос, который по-прежнему не давал ему покоя: А с широтой и долготой вы ничего не напутали?

— Плюс-минус один градус, но не более. Ответственно заявляю, — заверил его бес.

Павлов принял слова беса на веру, но все равно решил прикольнуться:

— У меня был один знакомый — большой знаток философии и индийской поэзии. Так он, очнувшись от запоя, с точностью плюс-минус один определял по количеству пустых бутылок водки и портвейна, какой сегодня день и сколько в его комнате в общежитии побывало собутыльников. Перед этим он произносил мантру. Точно не помню, но, кажется, она читалась так:

"Есть кадамба цветок,

На один лепесток

Пчёлок пятая часть опустилась.

Рядом тут же росла вся в цвету сименгда

И на ней третья часть поместилась.

Разность их ты найди,

Её трижды сложи

………………………………………….

Сколько пчёлок всего здесь собралось?"

— Ох, Дмитрий Васильевич, мне бы ваши проблемы! — вздохнул бес и нравоучительно произнес: Выучите толком хотя бы еще хоть один язык, кроме английского, из которого вы, кроме "My name is Peter" уже, кажется, ничего не помните. Пока!

….Павлов услышал в ушах треск, а потом звук, похожий на гудение настраиваемого микрофона: "Раз, раз, раз, раз". Потом раздался приветствующий его мелодичный женский голос:

— Saluton! Здравствуйте!

— Здрасте, — в растерянности ответил Павлов.

— ?is revido! До свидания! Повторяйте за мной!?is revido!

— До свидания! — забормотал он.-?is revido!

Обучение эсперанто и его непонятно откуда взявшегося орландского диалекта продолжалось до рассвета. Хорошо, что урок не затянулся. Потому что не прошло и десяти минут после того, как лингвистическая программа А.Б. Шлаги завершила свою работу, до слуха донельзя утомленного Павлова донесся треск сучьев и вслед за тем какое-то сопение. Он схватился за автомат и вскочил на ноги. Со стороны заболоченной долины, окутанной туманом, показались две темные массы.

Он узнал кабанов. Животные направлялись к реке. Судя по их неторопливому шагу, Павлов понял, что они его просто игнорируют. Один кабан был большой, а другой поменьше. Павлов выбрал меньшего кабана и начал целиться, стараясь попасть в голову. Вдруг, большой кабан издал резкий крик, и одновременно Павлов спустил курок. Эхо подхватило звук выстрела, и далеко разнесло его по тайге. Большой кабан шарахнулся в сторону. Павлов подумал, что промахнулся, и хотел двинуться вперед, но в это время увидел раненого зверя, который поднимался на ноги. Он выстрелил второй раз, животное ткнулось мордой в траву, но опять стало подыматься. Тогда он выстрелил в третий раз. Кабан упал и остался недвижим. Павлов подошел к нему. Это была свинья средней величины, вероятно, не менее двух центнеров весом — первый в его жизни настоящий охотничий трофей.