П Капица - Остров Панданго

Вдали показались огни теплохода, идущего к острову.

- Это наверняка сам полковник! - обрадовался стражник. - Я спрошу у него. И если ты врешь, то я тебя разыщу и заставлю до блеска вылизать мои парадные сапоги.

Мануэль заметил веселый огонек, мелькнувший в глазах Реаля. А Наварро помрачнел, - прибытие парохода не предвещало ему ничего хорошего.

Лиловый бессвязно продолжал выкрикивать:

- Я пойду... Я спрошу! Все знают, что срок кончается, пусть он не крутит. Где мои парадные сапоги? - вдруг рявкнул он, уставившись свирепым взглядом на Тосиньо.

- Твои дурацкие сапоги на твоих толстых ногах. По воде, что ли, пойдешь к нему? Утонешь. Для храбрости надо еще выпить. Пошли!

Схватив собутыльника за рукав, он потянул его за собой. Лиловый, вспомнив об обещании, вытащил из кармана пачку сигарет и швырнул их под ноги Реалю.

- На, чертов гаучо, кури!

Стражники удалялись уже не так покачиваясь, как прежде. Неожиданное гадание их, видимо, немного протрезвило.

Реаль подобрал сигареты и, подойдя к друзьям, стал угощать всех. Паоло, как страстный курильщик, моментально достал кремень и высек огонь.

Сделав глубокую затяжку, Реаль взглянул на низко нависшую вдали тучу, освещенную заходящим солнцем, и сказал:

- Через два-три часа эти тучи закроют все небо. Кто уверял, что сегодня не будет шторма?

- Я, - признался Паоло. - Ты выиграл.

- Нет; кажется, мы оба выиграли!

Реаль поманил к себе Мануэля, что-то шепнул ему. Тот моментально оживился и, позвав с собой Паоло с Паблито, поспешил к баракам.

Сидевшие на камнях Жан с Кончеро тоже получили распоряжение и ушли из рощи.

Издали донесся грохот цепей в клюзах: судно бросило якорь в проливе.

- Итак, сведения разведки оказались точными, - негромко сказал Реаль. - На остров приходят суда с большой грузоподъемностью. Чудесно, лучшего мы и не ждали.

Он повернулся к задумавшемуся Наварро. Ветер трепал черные кудри летчика, но тот как бы ничего не замечал. Он курил, глубоко затягиваясь.

- Любуешься закатом? - спросил Хосе.

- Закат великолепен и предвещает шторм, но мне нынче что-то не до красоты. Если прибыл полковник Луис, вряд ли придется любоваться завтрашним заходом солнца.

- Ну, до утра еще целая ночь, а они теперь стали длинные, - сказал Хосе, следя за стоявшим на рейде судном.

- Для кандидата на тот свет последняя ночь всегда коротка! - ответил летчик, продолжая жадно курить.

- Вы не различаете, сколько людей на той лодке? - вдруг обратился к нему Реаль.

Наварро, отличавшийся профессиональной остротой зрения, взглянул на большую шлюпку, покачивавшуюся вдали: она только что отвалила от судна, направляясь к пристани Бородавки.

- Двенадцать человек. Очевидно, команда судна. Нет, они в форме и с оружием. Новые стражники. - Бросив окурок, летчик продолжал: - Я благодарен вам, Хосе, за многое. Завтра, без сомнения, они пристукнут меня. Что ж, я сумею умереть. Но хотелось бы посоветоваться. Утром меня вызовут из строя и поведут на утес. Есть замечательный план! Когда проход откроют, я толкну стражника на провода электропояса и кинусь на второго... Я обзаведусь автоматом и буду драться до последнего патрона!

- Безнадежно! - осветил Реаль, вглядываясь в его решительное лицо. Когда выводят из лагеря, заключенный идет по проходу один и его держат под прицелом. Стоит сделать шаг назад - и вас прикончат. Здесь все предусмотрено!

- Черт бы их подрал! - помрачнел Наварро. - У меня все не как у людей: едва разобрался, для чего жить стоит, и приходится умирать. Да и умирать-то бестолково!

- Я сказал: до утра времени много. А утро будет не таким, как вам думается, - сказал Реаль и поднялся с камня, так как показался возвращавшийся Мануэль.

- Вы хотите поддержать меня надеждой? Я понимаю, что выживу лишь в случае побега. Но когда он будет, этот побег?

- Сегодня, - заверил Хосе и поспешил навстречу Мануэлю.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЖИЗНЬ!

Изрытый волнами океан бушевал. По проливу катились высокие пенистые валы и с грохотом разбивались о прибрежные камни.

Ветер усиливался. Он гнул деревья, сотрясал стены и крыши бараков.

На Бородавке взметнулся туманный луч прожектора и заскользил по кругу. Коммунисты, собранные по тревоге, упали на землю и прижались к корням панданусов.

В перебегающем свете прожектора искрилась водяная пыль, которой был насыщен воздух. Чувствовалось, что приближается тропический ливень. Горизонт давно затянуло черной, непроглядной завесой.