Виталий Каплан - Круги в пустоте

Митька лишь передернул плечами. Действительно, в первый миг, когда вернулось сознание, почудилось, будто он падает с огромной высоты. Никакой воронки больше не было, но внизу по-прежнему клубилась тьма. Хорошо хоть, вновь стало понятно, где верх, где низ.

Однако он всего лишь расшиб коленку о некстати подвернувшийся еловый корень.

- Что ж, тогда пошли, - заявил полковник. - Ведите, меккос. Вы, по-моему, лучше ориентируетесь на местности. Даже в чужом Круге. Давайте Лешку мне, и вперед.

- Пожалуйста, - хмыкнул старый маг. - Как устанете, скажите, сменю.

- А мы что, в таком виде пойдем? - подал голос Митька. - Ну, в олларской одежде? Нас ведь за психов примут, которые из больницы сбежали.

- Предлагаешь пойти без одежды? - невидимо усмехнулся в темноте Виктор Михайлович. - Ничего, уж как-нибудь косые взгляды перетерпишь. Я уж не говорю о том, что в кармане олларского баугла-тхау у меня лежит вполне земное служебное удостоверение. И денег на попутку до города тоже хватит.

- Экий запасливый, - обернулся к нему Хайяар. - И корочка, и деньги, и даже служебный пистолет... Самое удивительное, отчего он все-таки стрелял?

- После расскажу, - отмахнулся полковник. - А здесь для этого слишком темно и сыро. И, я бы сказал, нежарко. Вы, кажется, нашли какую-то тропку? Ну так чего мы ждем?

- Ну, грибники? И это вы называете добычей? - Анастасия Аркадьевна скептически оглядела их корзинки. - Дурачились небось, вместо того чтоб собирать. Ладно, вместо опят будете есть котлеты. Разувайтесь, мойте руки и живо за стол!

Анастасия Аркадьевна, в точности как и Митькина мама, ничего не знала. Ей выдали ту же самую версию о заложниках и кавказских бандитах. Типа, Лешку тоже похитили для обмена, только держали почему-то в Нижегородской области. Виктор Михайлович строго предупредил Митьку, что жене его ни о чем таком знать не надо. От Лешки, увы, скрыться не удалось - оказалось, кое-что он об Олларе все же помнит, не все время там спал. Помнит, как хмурые неразговорчивые люди везли его куда-то несколько дней, и кормили невкусными вареными овощами, зато везли в самой настоящей телеге и были весьма странно одеты. Потом еще запомнился ему добрый пухленький дяденька, угощавший фруктами и задававший множество вопросов - иногда странных, иногда и вовсе дурацких. Зато дяденька сказал абсолютную правду: "Ты сейчас уснешь, а проснешься уже дома, в родной постели..."

И ведь именно так и получилось - Хайяар снял с Лешки заклятье сна лишь когда они под утро вернулись в Москву и сразу, за немерянные деньги поймав машину, поехали на квартиру к Виктору Михайловичу. Оказалось, кстати, это совсем недалеко от Митькиного дома. Водитель, усатый пожилой мужик, настороженно косился на олларские одежды, но три сотенных бумажки перевесили все его сомнения.

Потом было много всякого шуму, слез, смеха, долгих телефонных звонков, понаехало куча народу - и в том числе Геннадий Александрович вместе с Синто. Оказалось, именно его колдун Хайяар отправил вместо себя на Землю, когда прибежал в замок спасать кассара. И Синто благополучно очутился в однокомнатной квартирке в Бибирево, где едва не сошел с ума - на полную громкость звучал "Раммштайн", а ученик Хайяара Сиура-Минну первым делом предложил ему пива "Балтика". Лешкин партнер по переносу, оказывается, круто вписался в московскую жизнь. Даже строгого и тяжелого на руку Хайяара (называвшегося здесь дядя Костя) он не слишком опасался. Единственное, что вызывало у него настоящий страх - это перспектива возвращения в родной Круг.

После обеда Синто с Лешкой затеяли играть в шахматы. Синто ("ну чего ты опять, я же просил, чтобы по-здешнему, Семой, мне же привыкать надо...") моментально втянулся, оказывается, какая-то похожая игра была и в Олларе, только вместо фигур - разноцветные камушки... А Митька к шахматам был глубоко равнодушен, смотреть на перемещение пешек и ферзей ему вскоре сделалось скучно, на улице лил дождик, и оставалось одно - поспать на террасе, на старой продавленной раскладушке.

Снилось непонятно что - серое, мутное, не то слон, не то надоедливый дождь. В конце концов эта мрачная сонная одурь истончилась, ослабла, и он отшвырнул ее, точно сиреневое шерстяное одеяло, которым накрылся с головой. В соседней комнате слышались знакомые голоса - Виктор Михайлович с Геннадием Александровичем, и, кажется, еще кто-то. Уж не меккос ли Хайяар? Точно, он. Слова просачивались сквозь тонкую, едва ли не фанерную стену точно вода через салфетку. Получилось неловко - вроде как он подслушивает. А что поделать? На улицу не выберешься, там лупит разгулявшийся дождь, а иначе как через ту самую комнату никуда не выйти. Вот и пришлось подслушивать - не нарочно.