Фрэнк Герберт - Улей Хельстрома

— А, это, — сказала она. — А тебе разве не понравилось, что я сделала укол?

Он опустился на спину, подложив подушку. Господи, как он устал.

— Значит, укол, — повторил он. — Итак, ты вколола мне какой-то наркотик.

— Я только добавила то, что есть в крови у каждого мужчины, когда он готов размножаться, — заметила она, понимая, что голос выдает ее смущение. Чужаки такие странные, когда дело касается совокупления.

Голова Перуджи раскалывалась от боли, и ее слова лишь увеличивали боль. Он медленно повернулся и пристально посмотрел на нее. Господи! Какое чувственное тело!

— Ты все время повторяешь это слово, «размножение», — с трудом, но четко произнес он.

— Понимаю, у тебя другие слова для того, чем мы занимались, — сказала она, стараясь объяснять так, чтобы выглядеть здравомыслящей, — но мы называем это так — размножение.

— Мы?

— Мои… мои друзья и я.

— Ты размножалась с ними?

— Иногда.

Сумасшедшие групповые наркоши! Может, именно это и скрывает Хельстром: секс-оргии и возбуждающие наркотики? Перуджи внезапно ощутил глубокую и похотливую зависть. Предположим, они регулярно устраивают вечеринки вроде той, что он провел с Фэнси. Конечно, такого не может быть. Но какой бы это был опыт для мужчины! И для женщины, несомненно, тоже.

Заниматься подобным — вне рамок закона, но…

Фэнси отбросила полотенца и стала надевать халат, похоже, совсем не смущаясь своей наготы.

Несмотря на головную боль и полную апатию, Перуджи не мог не восхищаться ее чувственной грацией. Что это за женщина!

Одевшись, Фэнси призналась самой себе, что проголодалась, и подумала, хватит ли у Перуджи денег, чтобы купить завтрак. Ей нравилась мысль об экзотической пище чужаков, но она не захватила с собой денег, когда покидала Улей. Теплое пальто, ампула, велосипед — это она взяла со складов, но про деньги забыла.

«Я торопилась», — подумала она и не сдержала веселого хихиканья. Дикие чужаки такие забавные, если их возбудить, словно подавляемая сексуальная энергия припасается специально для таких случаев.

Наблюдая за тем, как Фэнси одевается, Перуджи вдруг поймал себя на мысли, что первоначальное беспокойство вернулось к нему. Что привело ее к нему в постель? Размножение? Какая чепуха! Впрочем, где-то она все-таки достала это возбуждающее средство. А эффективность его нельзя отрицать. И его поведение ночью служило дополнительным подтверждением.

«Восемнадцать раз!»

Что-то глубоко порочное связано с этой Фермой.

«Размножение!»

— У тебя есть дети? — спросил он.

— О, несколько, — ответила она и сразу осознала, что не стоило признаваться в этом. Инструкции насчет сексуальных запретов чужаков были четкими. И собственный опыт подтверждал их. Ее признание потенциально опасно. Хорошо, что Перуджи не догадывается, сколько ей лет. Достаточно, чтобы быть его матерью. Различие между внешним видом и возрастом, свойственное Улью, — одно из тех, что необходимо скрывать от чужаков. Она ощутила приступ осторожности, к которой призывал Улей.

Ее ответ удивил Перуджи.

— Несколько? Где же они?

— О, с друзьями, — она пыталась казаться беззаботной, но теперь держалась настороже. Нужно изменить тему.

— Хочешь еще размножаться? — спросила она.

Однако Перуджи был слишком потрясен ее откровением, чтобы поддаться на уловку.

— Разве у тебя нет мужа?

— О да, нет.

— Кто же тогда отец нескольких твоих детей? — спросил он, но потом осознал, что, наверное, следовало говорить об отцах во множественном числе.

Его вопросы увеличили ее нервозность.

— Я не хочу говорить об этом.

Ошибкой было признаваться, что у нее есть дети. Воспитанное Ульем сознание не забыло деталей проведенной с Перуджи ночи. Этот чужак сделал несколько любопытных признаний во время экстазов. На некоторое время ей приоткрылись самые глубины его сознания. С показной беззаботностью она подошла к велосипеду и сняла длинное меховое пальто, набросив на руку.

— Куда ты собралась? — требовательно спросил Перуджи. С трудом подвинув ноги к краю постели, он позволил им упасть на холодный пол. Прохлада придала ему немного сил. Голова кружилась, от слабости ныло в груди. Что, черт возьми, она ему вколола? Она просто попользовалась им.

— Я проголодалась, — объяснила она. — Могу я оставить велосипед, пока схожу на улицу чего-нибудь поесть? Может, мы поразмножаемся чуть попозже.

— Поесть? — повторил он, и его желудок скрутило от этой мысли.