Олег Койцан - История Разума в галактике. Человек. Женщина - Исповедь Истерички.

Его строение как организма (что, не более чем условность) можно описать так. Поверхностная часть – вечно изменяющаяся, необузданная, дикая хищница, способная в мелком, незначительном к самостоятельным действиям на уровне животного автоматизма, инстинкта. Как она выглядит, вы видите сами, что из себя представляет – почувствуете на себе. И уверяю, со временем, у вас сложится о ней верное впечатление. Подповерхностный слой – сложное переплетение сосудов полостей и информационных путей, пронизывающих песок, - это по составу, а по сути... Его желудок. А так же исследовательская лаборатория. И хранилище всевозможных запасов. Сюда стекается, здесь сортируется и аккумулируется все, что захватила, но не сумела переварить наземная треть Леса; при необходимости – изучается, и в итоге – утилизируется.

Под песком, в скальных породах, в подземных пещерах, при постоянных температуре и влажности хранится, окруженный нежнейшей заботой, хрупкий, уязвимый – Его Разум. Обладающий САМОСОЗНАНИЕМ, гигантский резервуар знаний. Мозг, осознано управляющий жизнью всего этого сверхорганизма. Совершенный мыслительный аппарат, скроенный из кусочков нервных систем великого множества разнообразнейших жизненных форм.

И все вместе – тонко сбалансированный разумный организм, многие части которого, по логике строения, не только не совместимы, но даже – по сути своей – взаимоисключающие... взаиморазрушающие.

Внезапно, едва заметное, но все нарастающее в нем оживление иссякло, и уже более устало он продолжил. – Но и этот замечательный организм не сумел избежать ошибок. Его разум... Его разум заключил свое существование в ограничения стереотипов. Наложил на себя правила и строго, философски строго следует созданной ИМ для себя же упорядоченности, предполагая, что в этом ключ к Его выживанию. Отчасти Он прав. Но какие утраты: инициатива, дерзость мысли и поступка, готовность на риск – лишь рудиментарные остатки этих великих качеств. И даже ощущая, что мы, мясо, которое так понадобится Ему завтра, от него ускользаем, Он не смеет, или – что хуже – не желает хотя бы в небольшой своей части отступить от правила и ненадолго принять одну из охотничьих форм. Не способный изменить привычке, Он держит себя под жестким контролем, построив, положенные в такие дни как сегодня, имитации растений нашей Земли, – ткнул пальцем в сторону ближайшей «березки», – лучше всего соответствующие нынешней его задаче: синтезировать для своих нужд возможно большее количество углеводов, и на нас Он смеет действовать только косвенно, - Незнакомец яростно зевнул. Тут он заметил: мы уже пару минут находились в легком замешательстве. (О том, что бы обратиться к нему за помощью, вы сами понимаете, мы и помыслить не могли.) Дело в том, что чудо-комбинезоны, которые я, по его указке, слепила для моих друзей, были снабжены хотя и длинными, широкими, (роскошными) но, увы: наглухо зашитыми, без перчаток, рукавами. В таких обновках нитку в иголку не вденешь, да что там: саму иглу не удержишь.

Что же, он быстро, и не особенно церемонясь, упаковал и меня в этот дурацкий брезент. А потом, пока мы, лежа в тенечке, сушили наши «скафандры», споро, но аккуратно свернул и уложил в рюкзак уцелевшую палатку – ту, что побольше. Так же, не слишком церемонясь, распихал наши вещи по рюкзакам, немилосердно поливая их все той же желтоватой, маслянистой гадостью. Щедро окропил этой же жижей сами рюкзаки, завернул их в два слоя целлофановой пленки, а все получившиеся швы старательно заклеил скотчем. После этих его манипуляций (махинаций) посреди нашего лагеря осталась порядочная куча неприкаянного барахла.

И: да, да, Да! – Вы угадали, конечно же – его рот не закрывался ни на секунду. Этакий словесный поно… фонтан.

- Теперь о главном нашем противнике ближайшего будущего. Лишайники. Неразумная, слепая мощь. Единственный противник Леса. Единственное, что Ему не игрушка, на что Он тратит все силы. Их единоборство прекращается только в самые суровые сезоны, когда мощный слой льда, замуровывает под собой лишайник, а Лес настолько озабочен своим выживанием, настолько слаб, что ему не до извечного врага. Или когда здесь по настоящему припекает, так припекает, что поверхность скал исходит стопятидесятиградусным жаром, а истлевшие останки, вчера еще, живого, ветер перемешивает с раскаленным песком [5] Никак удержаться не могу. Все тянет на патетику. А он все это рассказывал строже, суше. . Их непримиримость – следствие природной враждебности Лишайник всему живому. Видите ли, Лишайник – чужой, совсем чужой. Он пришел не с одного из измерений нашей Земли, а с другой планеты, я считаю. Поверхность его спор покрывает смесь молекул, каждый из которых – самые совершенные яды, из мне известных. Но это мелочь, это пустяк. А главное, Он обладает таинственным умением, для своих нужд и когда ему угодно, расщеплять данный конкретный атом любого из известных радиоактивных элементов, – и никаких вам глупостей типа «периода полураспада». Очень загадочно, и очень интригующе. Очень многообещающая, в случае своего разрешения, тайна.