Александр Гейман - Чудо-моргушник в Некитае (отрывок)

- Не созрел еще,- согласился другой голый язычник.

А вслед за тем снова послышался сухой громкий треск, и бум! - аббат вновь оказался у дверей парадной залы во дворце императора. Не утерпев, аббат распечатал дарованный ему

- 41 свиток. Он оказался скрученной в трубку книжицей - тонкой, но состоящей из листов большого размера. На титульной странице был выведен крупными буквами заголовок: "Энциклика и булла его святейшества папы римского. О богомерзких хулах и измышлениях негодного еретика аббата Крюшона на святое учение Господа Нашего Иисуса Христа". В глазах аббата потемнело, он мешком осел на пол и тут, прежде чем потерять сознание, не утерпел вторично: горячая жидкость безо всякого участия воли аббата неодолимо вырвалась на свободу из его телесных недр и весело зажурчала по мраморному полу...

Тем временем, пока наш аббат проводил время в теологическом диспуте с просветленными Шамбалы,- а побывал он именно там, ведь Шангри-Ла и Шамбала - это одно и то же, и кто не знает этого, тот негодный бездельник, козел и гондурас, но это нам сейчас обосновывать ни к чему, так как речь пошла о графе Артуа, а он не гондурас и не козел, но благородный гасконец с любвеобильным и отважным сердцем,- так вот, с ним произошло тоже нечто весьма замечательное.

Сначала граф ходил взад-вперед, помышляя, как бы ему убраться из дворца да и вообще из этой скверной страны, и не чаял уже ничего хорошего из своего - так думал граф бесславно погубленного путешествия. Краем уха он ловил обрывки разных разговоров, и иные из них заинтересовали бы его в другое время. Так, прислонившись к одной из колонн, граф услышал, как два сановника вполголоса обсуждали ляпсус с сочинением принца:

- А ты заметил, как император-то задергался, когда при нем это пакостное сочинение прочитали?

- Да? А что такое?

- Как что - так весь и перекосился, так и побагровел...

- Да? Но он же сказал - его романтика принца растрогала?

- Да какая к свиньям романтика - императору в рот при всех нагадили, а он и притворился, чтобы сраму меньше было!

- Ай-ай! А мы ему верим...

- То-то - верь да оглядывайся - вон, у него уже и граф шпионит, да не туда смотришь, вон он - за колонной спрятался.

Граф отошел от колонны, не вступая в спор с подозрительными придворными. Он только постарался получше запомнить их лица, чтобы при случае узнать имена, а там... видно будет. Граф бросил взгляд в сторону престола и увидел, что его соседка по столу, Зузу, взошла к трону и что-то оживленно рассказывает императрице, хихикая и поглядывая на графа. Государыня, внимая рассказу своей фрейлины, тоже бросала в сторону графа пылкие взоры. "Хм,- приободрился граф Артуа,- это что-то значит!" Чутье опытного сердцееда не подвело графа - к нему пробрался слуга и негромко пригласил:

- Граф, государыня умоляет вас оказать ей честь личным знакомством и беседой тет-а-тет... Прошу вас - следуйте за мной.

Он повел графа прочь из зала и немедля за своей спиной граф Артуа услыхал голоса досужих завистников:

- Ну, что я говорил! Уже к императрице побежал, кобель!

- Само собой, а зря что ли он лягушачью-то икру горстями ел!

- А я сразу сказал - он только вошел, я уж вижу - жиголо это! Вишь, французы - самого породистого прислали: злой, нос крючком, ляжки во, от сопель так и лопается - жеребец лучшего завода!

- Это они против англичан интригуют, фаворит чтоб свой был.

- Э,- возразил кто-то на это,- какой хошь фаворит, а Ахмеда ему все равно не переплюнуть!

- Ну, Ахмеда куда переплюнуть! - согласились все хором. Это конечно, но для новинки-то, на переменку с Ахмедом!.. Ты, смотри, как побежал!..

Графу страсть как захотелось повернуться и отразить эти измышления в стиле аббата Крюшона: вот вы говорите, что мне не переплюнуть Ахмеда, а мне его запросто переплюнуть! Но благородный граф счел ниже своего рыцарского достоинства вообще пререкаться с этими ничтожествами - и то сказать, их-то не звали в будуар императрицы для частной беседы.

А графа ввели именно туда. Императрица сделала слуге знак удалиться и ласково позвала графа к себе:

- Ну же, граф, придвиньте ваш табурет ближе... Еще ближе, еще... вот так, да... Я хочу побеседовать с вами как с другом - запросто.

Их колени уже почти соприкасались.

- Моя Зузу,- поведала императрица,- рассказала мне о вашей галантности за столом - вы ведь не будете сердиться на эту кокетку, ведь правда? Мы, женщины, бываем так откровенны между собой...

- Мадам,- отвечал граф как истинный рыцарь,- мое правило - никогда не сердиться на даму, что бы она ни сделала...