Александр Гейман - Чудо-моргушник в Некитае

- О, - улыбнулась дама, - Как вы, французы, любезны!

- Да уж, мы такие, - отвечал аббат и, складывая окорок на тарелку даме, ловко сбросил себе в рукав два завидных куска.

Не отставал и граф. Но вслед за одной бедой навалилась другая - графу Артуа внезапно заложило нос. Проклятые сопли так и подступали, не давая дышать, и уже начали капать на стол. Но граф не потерялся и тут - он сделал вид, будто уронил на пол свою вилку. Нагнувшись пониже, чтоб никто его не видел, граф - чтобы сделать приятное Зузу и отвести подозрения относительно истинной причины своего нырка под стол - пожал ей коленки. Довольная Зузу нежно захихикала, а граф стал срочно сморкаться в рукав - его платок, как назло, куда-то запропастился. Он быстренько вытер рукав о сиденье соседки разумеется, с тыльной нижней стороны - и выбрался наружу. Он продолжал любезничать с Зузу, вновь и вновь, по мере надобности, наклоняясь под стол и мазая о её сиденье - с нижней стороны - новую порцию соплей. Так он повторял свою проделку несколько раз, а Зузу, в ответ на ухаживания графа, сама то и дело склонялась к его плечу, шаловливо щебеча всякие пустяки. Таким образом, граф отважно выпутался из всех передряг, что послала ему судьба, однако злодейка готовила ему новые испытания - каковы они, будет видно из дальнейшего рассказа.

Послышался чей-то крик:

- Нет, вы послушайте! Вы только послушайте, что пишет этот негодник!

Взоры всех обратились в сторону императора - крик исходил от какого-то очкастого мужчины, невесть когда появившегося у трона с листком бумаги в руке. Другой рукой он тащил уже знакомого графу чернокожего мальчишку.

- Это учитель словесности, наставник нашего принца, - разъяснила Зузу, отвечая на вопрос графа.

- Как! - потрясенно воскликнул граф. - Вот этот негритенок - сын императора, наследник престола?!.

- Ну да, разве вы сами не видите? Он же весь в отца, - ласково улыбнулась Зузу.

- Вот так так! А я-то назвал его сопляком и хотел драть за ухо! сказал граф сам себе. - Хорошо, что аббат мне помешал.

Меж тем словесник продолжал на весь зал:

- Ваше величество! Я велел этому сорванцу написать сочинение "За что я люблю папу" - и что же?

- А что такое? - спросила государыня, сойдя с трона и нежно обнимая свое дитя.

- А вы прочитайте! - потребовал словесник и сунул императору листок.

Император начал было читать, но словесник снова потребовал:

- Нет, вы вслух читайте, чтоб все слышали!

Император начал было читать:

- За что... что я не... - побагровел и сказал: - Что-то я не разбираю почерка.

- Дайте сюда, я сам прочитаю, - словесник забрал бумагу из руки императора и громко зачитал:

- За что я не люблю папу.

Сочинение.

ЗА ЧТО Я НЕ ЛЮБЛЮ ПАПУ

Папа давно всем обрыд. Я очень не люблю его. По-моему, он козел. Один раз я налил ему в ночной горшок апельсинового сока. Так этот додик стал бегать и всем доказывать, что достиг просветления. Да только никто не стал пробовать. Он совсем додик - придет, че-то хнычет, хнычет... К тому же, он мне не папа. Мой папа - конюх Ахмед. Мама сама сказала. Да все и так знают. Говорят, скоро придет какой-то мокрушник и влепит папе богатырский чудо-моргушник.

Поскорей бы это случилось.

Словесник закончил зачитку сочинения. В мертвой тишине было слышно, как шуршит кровь в капиллярах венценосного лба - император то наливался багровым цветом, как пион, то белел, как Гималайские вершины. Наконец, окрас его лица принял какой-то полосатый вид и на этом установился. Все ждали, что будет дальше, но император молчал. Кто-то из придворных робко произнес что-то о мальчишеских шалостях, другой неуверенно бормотнул о вреде для детского здоровья ранней мастурбации, и тут император заговорил.

- Эта молодежь... - с глубокомысленным видом произнес он. - Она всегда ищет романтики... Но проходит время юношеских порывов и... - император мелко закивал головой, что должно было изображать мудрую снисходительность, - и жизнь берет свое. Мы все были романтиками, а теперь вон... - и государь снова мудро закивал, - жрать-то охота, небось!

Зал облегченно перевел дыхание.

- Да, да! - послышался отовсюду хор восклицаний. - До чего точно сказано! У мальчишек - у них всегда в голове романтика.

Аббат Крюшон поднялся и громко сказал:

- Вот тут говорят, что принцу пора расстаться с юношеским романтизмом, да и адресок, дескать, забыть надо, - хотя никто не говорил ничего подобного, - а я говорю, что в его возрасте подобная возвышенность ума чрезвычайна похвальна! - да и адрес мы помним без всякой бумажки!..