Михаил Ахманов - Зов из бездны

Они спустились вниз по узкому трапу. Воздух был теплым и свежим, от деревьев, растущих сразу за краем площадки, тянуло запахом зелени, слышался плеск воды и птичий щебет. Высоко вверху, выше ажурной арки моста, выше последнего карниза с домами, горело искусственное солнце, жаркий сияющий шар, подвешенный между мачтами энергетических эмиттеров. Небо над городом было не похоже на земное, его серебристый оттенок скорее напоминал море в северных широтах. У реки и над крышами зданий мельтешили авиетки, а в небесах, почти под самым куполом, парила какая-то крупная птица — возможно, орел. Орлов завезли лет сорок назад, и они гнездились на скалах, среди альпийских сосен.

– Сюда, — сказал Сергеев, и девушка послушно шагнула за ним к невысокой базальтовой глыбе со врезанной в камень пластинкой из бронзы. На ней, выбитые старинным шрифтом, значились шесть имен: Джереми Фокс, Лаура Торрес, Раджив Паран, Саул Дюкар, Николай Муромцев, Питер Мои. Рядом лежала ветка цветущей сирени.

– Памятное место. — Сергеев коснулся обелиска, провел пальцами по ноздреватому темному камню. — Здесь нога человека впервые ступила на Марс. Первая марсианская экспедиция, корабль «Колумб»… Эти шестеро — члены его экипажа. И среди них — Лаура Торрес, о которой мы говорили.

– Кто же был первым? — спросила девушка.

– Кажется, Питер Мои. Но какое это имеет значение? Все они преодолели пропасть — не четыреста тысяч километров, как до Луны, а миллионы и миллионы. Настоящий космический полет, с которого началось все это. — Он широким жестом обвел ущелье и реку, парки, сады и городские здания. — Здесь, на небольшом плато, приземлились грузовые модули «Колумба», а следом аппарат с людьми. И здесь, рядом с памятником, был развернут флаг.

– Флаг? — На лице Пилар промелькнуло недоумение. — Что это такое, Алекс?

– Хмм… В прошлом у каждой страны были флаги — тканевые полотнища с различными символами, крестами, львами и орлами. Но здесь был установлен флаг Земли, голубой, с изображением земных материков.

– Никогда не видела флага, — заметила Пилар. — Хотелось бы взглянуть на него… Он сохранился? Где он теперь?

– В музее. Там флаг, башмаки Питера Мои, часы Муромцева и другие раритеты. Музей — вон те хрустальные шпили рядом с университетом… Пойдем туда? К реке, на набережную? Там очень красиво, Пилар. Кроме музея, есть цирк, театры, залы развлечений, рестораны… Еще зоопарк, а в нем — бассейн с дельфинами.

Подвижное личико Пилар стало задумчивым.

– Никогда не видела дельфинов и не была в театре, — тихо молвила она. — И в ресторане не была, и в цирке… Хотя знаю, что это такое.

– Не грустите. — Сергеев взял ее под руку и повел к лестнице. — Зато вы видели такое, о чем любой житель Марса и Земли может лишь мечтать — обитаемый мир в далекой звездной системе. Это настоящее чудо! А теперь можете взглянуть на чудеса, оставшиеся здесь, на родине.

По гранитной лестнице они спустились к реке. Ее воды были темными и загадочными; невольно приходила мысль, что в давние времена плыли по ним сказочные корабли древних марсиан, тех, что жили и исчезли задолго до того, как первый прачеловек на Земле спустился с деревьев. Но это было иллюзией, одной из многих, порождаемых Марсом. Пока ни один археолог не обнаружил здесь искусственных сооружений, орудий или скелетов разумных существ — собственно, костей вообще не нашли. Очевидно, Марс не породил высокоразвитую жизнь, и миллионы лет назад в реке обитали микроорганизмы или, в лучшем случае, амебы. Затем, когда планета потеряла большую часть атмосферы, поток пересох, чтобы появиться вновь благодаря людским стараниям. Люди, прилетевшие с Земли, и были марсианами; других не существовало никогда.

Пилар и Сергеев шли по набережной, почти безлюдной в эти утренние часы. В небе цвета расплавленного серебра сияли яркие солнца, с реки тянуло свежим ветерком. Стены ущелья, поднимавшиеся вдали, были занавешены зеленью; в этом изумрудном ковре виднелись плоские кровли домов, причудливые зигзаги лестниц и фермы канатных дорог с ползущими вниз и вверх вагончиками. Шеренга цветущих каштанов отделяла здания от пешеходной зоны, сладкий аромат струился над рекой, щебетали птицы, и на камне, угнездившемся среди корней, сидела крохотная ящерка. Ее глаза блестели, как два изумруда.

– Мне тут нравится, — сказала Пилар, вздыхая. — Хотела бы я тут жить… А вы, Алекс?

– Пожалуй, — нерешительно отозвался Сергеев. — Со временем.